Справедливая гордыня (СИ)

Барнаби Грувиштицхель как раз и зарабатывал себе на жизнь отыскивая дохлые трупы мертвых бандюганов и, по моим подозрениям, еще заодно и созданные нычки живых. Ремесло рискованное донельзя, как можно судить по недобору в конечностях у бодрого деда, но определенно доходное, раз гном проводил свою старость в покое и достатке, страдая фигней в своем элитном особняке, стоящим, как оказалось, всего через десяток домов от Такаули.

Договориться с дедом о сотрудничестве было несложно — он вполне был согласен продать свои не слишком-то и актуальные знания за деньги, только вот масштаб понтов, которые развел этот старый пердун, слегка не вписывался в размеры пещеры, в которой находился сам этот Нижний город!

— Дед, ты заколебал рассказывать, как нам там будет тяжко, — попытался урезонить я разошедшегося старпера, — Давай уже переходи к делу. Нам маршрут нужен, и всё.

— Да молчи ты, щенок! — вальяжно махнул на меня рукой дед, — Если заставил Царицу себя в жопу целовать, думаешь, птицу счастья за хвост поймал?! Ха! Там такие твари водятся, что я, просто выживая, к седым волосам 67-ой уровень получил, понял, сопляк?! Просто выживая! А вы хотите сунуться в самый дальний и глубокий конец этой бездны! Я ж вам рассказываю, чтобы вы, дурни молодые, заплакали и умотали отсюда к такой матери! Бегите, глупцы!

Всё, он меня достал!

Правда, я нифига не успел, потому что успела Матильда. Наша ангелоподобная жрица, вовсю светясь невинной детской улыбкой и хлопая ресницами, сладко пропела, молитвенно сложив ручки на обширной груди:

— Ну дедушка, ну расскажите, нам очень нужно! А за нас не переживайте, пожалуйста, не нужно…

И как только этот старый поц весь потёк, глядя на профессионально демонстрируемое придавливание молочных желез крепко прижатыми ручками жрицы, та его добила тем же ангельским голосочком:

— Вы на наши уровни посмотрите, пожалуйста! (пауза) То, что вам ножку и ручку откусило — нас даже не разбудит, дедушка!

Всё, амба. Барнаби Грувиштицхель убит наповал, сражен насмерть, повержен, оплеван и забыт. Особенно под похоронное уханье пришедшей в сознание, но сильно охрипшей Саяки. Мы деду, конечно, налили и не раз, но всё равно, его дух был сломлен, а тело двигало языком на автомате, объясняя маршрут из города, долженствующий вывести нас к длинному и извилистому пути вниз. Спустя полчаса старательно зарисовываемых и записываемых объяснений, древний исследователь чужих кладов попытался заикнуться о монстрах, что могут встретиться по дороге, но нарвался на пренебрежительный мах зеленой лапкой от Мимики с комментарием мол, если они ниже 100-го уровня, то пофигу, что там бегает. Гном окончательно пожух и уплелся домой, даже не пересчитав чуть ли не насильно всученные ему деньги.

— Всем спать, — скомандовал я, тут же уточняя, — Просто спать! Совсем спать! Завтра выдвигаемся. Администратор идёт по нашему следу.

Перед тем, как я сомкнул глаза, магикон зажужжал, выдавая одно за другим сообщения от злого как тридцать три шакала Магамами. Архимаг был в полном порядке и памяти, грозя мне анальными карами, санкциями и перверсиями. Счастливо вздохнув, я вырубился с чистой совестью.

Глава 16

Многие знания — многие печали. Горе от ума. Бремя мудрости. Тщетность бытия.

Подзатыльник.

Тишина. Она продлится недолго, стоит только отвлечься, выбирая спуск поудобнее, как Саяка Такамацури, с комфортом валяющаяся на широкой спине огромной белой лисы вновь завоет. И ни грамма мудрицу уже не успокаивают речи окружающих её девушек, хором убеждающих, что они её любят. И я люблю. И даже Виталик. Сначала это помогало, но клятая Мимика, так и не отошедшая от фиаско физиологии в своей музыкальной карьере, заявила, что себя нужно любить такой, какая есть, а не смотреть на окружающих. Вот после этого пассажа Саяка и превратилась в один сплошной комок нытья.

Мы терпели, изредка срываясь на подзатыльники. А куда деваться? Идти надо? Надо. Но! Цель у нас сомнительная, из разряда «хватаемся за соломинку», позади надвигается натуральная беспощадная ЖОПА, что остается? Только дёргать за все возможные рычаги. А у нас такой был один — неликвидный мудрец. Поэтому мы, соблазнив плоскую как равнина скорби волшебницу перспективой намудрить себе формы, отняли у неё гайку… и алкоголь. Мол, пусть качает интеллект, думая о наших общих проблемах и о своих хотелках. Саяка и думала, что ей оставалось делать? Но это совсем не значило, что делала она это тихо и что весь процесс ей хоть сколько-нибудь нравился.