Справедливость. Как поступать правильно?

Крейг: Он ввел в заблуждение американский народ и в тот момент не сказал народу правду.

Инглис: Хорошо, итак, вы не собираетесь полагаться на… а президент лично настаивал на том, что… никакие юридические или технические подробности не должны затмевать простой моральной правды. Так лгал ли он американскому народу, когда говорил: «У меня никогда не было секса с этой женщиной»?

Крейг: Он не считает, что лгал, и потом способ… — позвольте мне объяснить это, конгрессмен.

Инглис: Он не считает, что лгал?

Крейг: Нет, он не считает, что лгал, поскольку его представление о сексе соответствует тому определению этого слова, которое дано в словаре. Собственно, это нечто, с чем вы, пожалуй, не согласны, но, согласно его представлениям, это определение не…

Инглис: Согласен, я принимаю этот довод.

Крейг: Хорошо.

Инглис: Удивительно, что теперь вы сидите перед нами и отзываете все его… все его извинения.

Крейг: Нет.

Инглис: Вы забираете все его извинения, разве нет?

Крейг: Нет, я не делаю этого.

Инглис: Потому, что теперь вы вернулись к доводу, а вы можете выдвинуть здесь много доводов. Один из них таков: у него не было секса с ней. Это был оральный секс, а не настоящий. Сегодня вы пришли сюда сказать нам, что у него не было секса с Моникой Левински?

Крейг: Американскому народу он сказал, что у него не было сексуальных отношений с нею. Я понимаю, что вам, конгрессмен, это не нравится, потому что вы станете рассматривать это как техническую защиту или крючкотворство — это уклончивый ответ. Но сексуальные отношения в каждом словаре определены точным образом, и у него не было сексуального контакта с Моникой Левински в этом определении термина «сексуальные отношения»… Итак, обманывал ли он американский народ? Да. Было ли это неправильно? Да. Достойно ли это осуждения? Да.[199]

Юридический представитель президента признал, как это ранее сделал сам Клинтон, что связь с практиканткой была неправильной, неприемлемой и достойной осуждения, а заявления президента об этой связи «вводили в заблуждение и обманывали» общественность. Единственным, что отказался признавать юрист, было то, что президент лгал.

Что было ставкой в этом отказе? Объяснение не может быть просто юридическим (президент сделал ложное заявление под присягой, в письменных показаниях или в суде), а потому есть основания для обвинений в лжесвидетельстве. Обсуждаемое выше заявление было сделано не под присягой, в телевизионном обращении к американскому народу. И все же и задававший вопросы республиканец, и защитник Клинтона считали, что в установлении истины в вопросе, лгал ли Клинтон или просто обманывал и вводил в заблуждение, есть нечто важное. Их оживленный обмен репликами о слове на букву «л» и спор о том, «лгал ли Клинтон», служит подтверждением мысли Канта о том, что между ложью и вводящей в заблуждение правдой есть различие, имеющее моральное значение.

Но каково все же это различие? Можно доказать, что намерение присутствует в обоих случаях. Лгу ли я убийце на пороге моего дома или предлагаю ему умную увертку, неважно. Важно то, что в обоих случаях мое намерение состоит в том, чтобы ввести его в заблуждение, заставить подумать, что мой друг не прячется в моем доме. А согласно этической теории Канта, значение имеет именно намерение, мотив.

Разница между ложью и введением в заблуждение состоит, по-моему, в следующем. Тщательно продуманная увертка отдает должное обязанности говорить правду в том смысле, в каком откровенная ложь этого не делает. Любой человек, озаботившийся выдумыванием вводящего в заблуждение, но верного в техническом смысле заявления в случае, когда ложь напрашивается сама собой, уважает нравственный закон, пусть и косвенным образом.

Правда, вводящая в заблуждение, подразумевает не один, а два мотива. Если я просто лгу убийце, я руководствуюсь одним мотивом — стремлением защитить друга. А когда я рассказываю убийце, что недавно видел друга в бакалейном магазине, я руководствуюсь двумя мотивами — стремлением защитить друга и подтвердить обязанность говорить правду. В обоих случаях я преследую достойную цель: хочу защитить друга. Но только во втором случае я преследую эту цель образом, который соответствует мотиву долга.