Справедливость (СИ)

Святослав так боялся, что не сумеет добраться до выхода с кампуса, что на свежем воздухе издал протяжный вздох облегчения. Его рта немедленно что-то коснулось. Он отскочил, стал бить себя по лицу и заметил, что прочь полетела порядком измятая салфетка. Надо было ему вдохнуть именно в тот момент, когда она летела мимо! Как еще объяснить такое, если не проклятьем?

— Хорошо еще, что я атеист, — сказал Святослав, остановившись возле урны, где обычно курили преподаватели и студенты. На стене возле урны красовалась табличка: «Не курить!».

Он невозмутимо достал пачку сигарет, извлек одну и поморщился — вся пачка пропиталась адской смесью виски и киселя.

— Помощь нужна? — спросил незнакомый голос.

Святослав тут же вцепился взглядом в его обладателя, намереваясь не выпускать из поля зрения до тех пор, пока не установит с точностью, чем незнакомец может угрожать его жизни. Есть у него при себе кисель? Салфетка? Шнурки? Танька с Людкой?

— Ян, — представился незнакомец и протянул руку Святославу.

Ошалев от событий последних минут, Святослав попытался пожать ее и наткнулся на что-то мокрое. К его облегчению это была всего лишь влажная салфетка.

— Спасибо, — обрадовался Святослав.

Пока он вытирал руки полностью безопасной и совершенно чистой салфеткой, у него осталось время рассмотреть незнакомца получше. Проверку на кисель и шнурки тот прошел сразу, но кроме ощущения «безопасности» с первого взгляда Святослав ничего не заметил, хотя отличительных черт у незнакомца было достаточно.

Он был невысоким — ниже Свята, а на физкультуре в школе место у бедного Хансена было в самом конце шеренги. Его одежда привлекала внимание пестрыми цветами: вызывающим сочетанием оранжевого, салатового и голубого. Но сильнее одежды внимание привлекало лицо, покрытое сеткой ранних морщин. Оно выглядело молодо, но в то же время казалось приветом из далекого прошлого. Борода, растрепанные кудри, бакенбарды — все оглушительно рыжего цвета. А в центре, как две капли воды, совершенно прозрачные, почти белые глаза с едва заметным отливом синевы. Незнакомец произвел на Свята огромное впечатление, таких людей он не встречал еще никогда. Актер? Хипстер? Черт их разберет.

— Я здесь по обмену, — заявил Ян. — Знаешь эту тему? Один из ваших — к нам, один из наших — к вам. Вот, я один из наших.

— Понятно, — ответил Свят, пытаясь нащупать в памяти акцент Яна. Акцента не было. Из каких тогда «наших»?

— Ты где так испачкался?

— Долгая история.

— А спиртом почему воняет? Пил?

— Бутылка разбилась.

— Не очень ты разговорчивый парень, Святослав Хансен, — сказал Ян.

Свята ударила молния озарения: он же не говорил незнакомцу своего имени. Точно не говорил!

— Твою фотку недавно в паблике размещали. Звезда группы, Святослав Хансен, самый меткий стрелок. Красота.

Ян смотрел с искренней улыбкой, но в его белесых глазах Свят все равно заметил хитрецу. В паблике, значит. Ну ладно-ладно, мы еще посмотрим, кто кого.

— Закурить есть? — спросил Свят, набравшись храбрости.

— Само собой, — Ян достал из кармана оранжевой куртки серебряный портсигар.

— Откуда такой?

— В наследство достался, — Ян улыбнулся.

— Красивый.

Прикуривал Свят всегда от отцовской зажигалки. Называл ее трофейной. Мать ругалась, злилась, пыталась отучить их с отцом от дурной привычки, но так ничего и не добилась. Умер батя все равно не от курения. Попал под трамвай. Какой-то недоумок разлил масло возле путей, а батя поскользнулся, и что-то там у него не вышло вовремя встать или вроде того. Свят не любил вспоминать похороны с закрытым гробом.

— У тебя тоже ничего так, — Ян посмотрел на зажигалку. — Можно взглянуть?

Свят протянул Яну зажигалку. Когда в руках хипстера из «наших» оказались оба предмета, Святослав заметил, как они похожи. Не он с хипстером, конечно, а зажигалка и портсигар. Как будто были из одного набора. Ему стало страшно. Вдруг Ян отберет его зажигалку? Но тот повертел в руке предмет и почти сразу вернул обратно.

— Где взял?

— Батя подарил, — ответил Свят, торопливо пряча зажигалку.

— Подарил? — перепросил Ян. Видно, не мог поверить, что отец подарил сыну такую вещь. Теперь же ругают, выбрасывают все подряд — не принято.

— Ну как, он умер, а она вроде мне по наследству досталась.

— Вот оно что, — Ян убрал портсигар. — Знакомая история.

— У тебя тоже отец рано умер?

Ян помотал головой и закурил. Святу показалось, что огонек просто родился на кончике пальцев бородача, но потом мелькнул на ладони дешевый пластик. Чуда не вышло.

— Пройдемся? — предложил Ян.

— Давай, — обрадовался Святослав. Он заметил, что вот уже несколько минут с ним не приключалось ничего плохого. Никто не сбивал его с ног, с неба не летели чужие салфетки, кисельные берега не норовили поглотить его в пучину чужого неодобрения. Словом, все шло хорошо, как раньше.

Ян молча курил, и хотя первые несколько секунд это казалось спасением, очень быстро Святу стало неудобно. С другом легко идти и молчать, а когда молчишь с незнакомцем, кажется, что каждое несказанное слово — непростительная ошибка.