Справедливость (СИ)

— Она понимает только на дари, — смеюсь в ответ, кивая на Шукри. — А я только по-русски.

— Я справлюсь, — упрямо кивает головой «Сотня косичек» под заливистый смех бабушки-казашки, которая сквозь смех командует Нигине:

— Ал?а. (вперёд)

В её мыслях мелькает кое-что такое, от чего я не удерживаюсь от любопытства (проверяя прежде всего себя):

— Если не секрет, а вы с Ромой не родственники?

— Ну да, — чуть удивляется она. — Я тётка матери его жены.

Затем бабуля со скоростью пулемёта начинает бомбардировать Нигину вопросами, которые та, однако, таким же пулемётом переводит вначале Шукри на дари, а потом мне по-русски.

— Свидетельства о рождении у нас есть? — нотариус вопросительно переводит взгляд с Шукри на Нигину.

— В доме остались оригиналы, — переводит «Сотня косичек» ответ Шукри. — Можно забрать, они никому не нужны ведь. Но они же на пушту, его разве тут понимают?

— Мелочь, нотариально надо будет перевести, — отмахивается бабуля. — Из дома точно получится забрать?

— Не знаю, — чуть съёживается Шукри.

— Извините, — вклиниваюсь (поскольку именно этот момент был специально оговорен Ермеком). — Они, когда сдавались на статус беженца, уже предъявляли эти документы. Причём в оригинале. В КНБ говорят, если понадобится, они вытащат копии, правда, заверенные только их организацией.

— Для суда сгодится, — отчёркивает какие-то закорючки на листе бумаги простым карандашом бабуля. — Как крайний запасной вариант… Но если получится забрать оригиналы — это скорость в решении вопроса. У вас с братом ещё родственники есть?

— Нет, кроме нас никого не осталось. — Продолжает добросовестно обеспечивать коммуникацию Нигина.

— А свидетельства о смерти остальной родни есть? Родителей, в частности?

— Дома, вместе с остальными документами, — уверенно кивает Шукри. — Но тоже на пушту…

— Не важно… Свидетельство о смерти брата есть?

— Он же пропал без вести, — Шукри упирается взглядом в пол. — Я чувствую, что его уже нет, но документов нет.

— На этот счёт в КНБ сказали, что есть следующая процедура. — Снова врезаюсь. — Они, опираясь на его статус беженца, выдадут справку, что он границу не пересекал, и тогда, после объявления в газете, когда он не объявится…

* * *

От родственницы Ромы (имеющей добродушный вид божьего одуванчика, но в реальности являющейся просто какой-то акулой юриспруденции) выходим только через два часа, выжатые как три лимона. Нигина — более остальных, понятно.

От каких-либо денег старушка категорически отказывается, несмотря на то, что при нас вынуждена была отказать двум или трём своим посетителям (чтоб не прерывать нашу встречу).

В итоге, размноженная на четырёх листиках (по-казахски, по-русски, по-таджикски и на дари) «дорожка шагов» выглядит замысловато.

«Стартовый пакет»:

свидетельство о смерти брата (либо его аналоги от КНБ, майор Ермек оговорил, что он этим занимается и что это решаемо, хотя и не сразу);

удостоверение личности наследника (тоже решаемо — КНБ в состоянии выписать документ, удостоверяющий одновременно и личность, и статус беженца); Ермек говорил, что эти документы он выдаст без проблем, но лучше попытаться забрать из дома Шукри. Если не выйдет — тогда он подключится и в этом вопросе;

документы, подтверждающие родство (тут всё просто; если умерший — молодой по возрасту, то желательно иметь свидетельства о смерти родителей, чтобы доказать, что других наследников нет). Эти документы также нужно забирать вместе с остальными, но и тут майор Ермек сориентировал: у Имроншоевой есть свои возможности получить дубликаты на родине Шукри. О самих этих возможностях Сохибджомол, Ермек упомянул крайне неохотно, явно преодолевая себя. Но свой телефон девочке (имелась ввиду Шукри) Имроншоева дала сама, причём какой-то особый номер, для широкого круга не предназначенный. В общем, и тут имелся запасной вариант, но именно что на крайний случай: денег, сказал Ермек, Имроншоева с Шукри, разумеется, не возьмёт. А сама операция (по получению дубликатов документов семьи Шукри с родины девочки) для Сохибджомол была не бесплатной.