Справедливость (СИ)

— Ещё выше идёт Радость: затем Энтузиазм. Но далее предлагаю не лезть, поскольку для моего вопроса мы знаем уже достаточно. Мой вопрос: а в каком тоне хронически находится большинство окружающего вас народа? — Смотрю в зеркало на задумавшихся спутников. — Хоть на улице, хоть на ваших работах? Хоть просто живущих по соседству, которых вы видите несколько раз в неделю? По лицам ведь это очень неплохо видно, особенно если с человеком общаешься регулярно. Мне можете не отвечать. Сами себе ответьте. Держите при этом в голове: всё, что ниже скуки, деструктивно. И человек в тоне скуки, и ниже, автоматически является в социуме инструментом. Не генератором.

                                                                                     

* * *

К дому, в котором Шукри жила с братом, приезжаем только через полчаса: ремонт, оказывается, ведётся сразу на нескольких параллельных дорогах (почему одновременно? Рома скептически бросает, что осваивают деньги срочно, чтоб получить «откаты». Впрочем, ему виднее).

На меня строение производит несколько угнетающее впечатление (своей крайней аскетичностью, в первую очередь), но остальные оглядываются по сторонам без видимого негатива.

Вероятно, дело в моём личном сибаритстве: с моим домом, конечно, не сравнить.

— Ну и где наш герой-хозяин? — бормочет Азамат, потягиваясь и оценивающе косясь на дверь.

Нигина переводит вопрос Шукри, и та отвечает:

— Вон та калитка, тот соседний участок — это хозяин. Может, попробуем пока войти сами?..

Явно видно, что девочке не хочется встречаться ни с кем, не смотря на наше присутствие.

— Хорошо, что поехали вместе, — тихо говорит мне Рома, замечающий настрой Шукри как бы не впереди меня. — Одной бы ей точно не ага… А с одним Шарипбаевым её пускать тоже было нельзя, у него вон уже глаза, как у быка на тряпку.

Азамат, однако, уже взял себя в руки и первым входит в двери дома.

Следуем цепочкой за ним, но через минуту выходим на улицу обратно: дом крайне невелик размерами, и впятером развернуться в нём просто негде.

Шукри внутри собирает вещи, Нигина ей помогает, Азамат стоит у порога и перебрасывается с Нигиной короткими фразами по-казахски.

Наконец, Шукри протягивает Нигине какой-то тряпичный свёрток.

— Вот документы, — переводит нам Нигина.

— Так, что тут есть? — Рома отбрасывает сигарету и моментально переключается со своих мыслей на протянутую стопку бумаг.

— Ой, а я не понимаю, — растерянно поднимает на него глаза Нигина.

— Её спроси, — говорит из-за спины Ромы Азамат, указывая глазами на Шукри. — Она же понимает?

— Свидетельство о рождении отца… свидетельство о рождении матери… свидетельство о смерти матери… — переводит Нигина, передавая по одному документы из стопки Роме. — Свидетельство о рождении брата… Её свидетельство о рождении…

* * *

— Ну слава богу, — с явным облегчением через пару минут вздыхает Рома. — Всё принципиальное на месте. Остальное так, по разряду восстанавливаемого за три дня. Кстати, переведи ей, что и с миграцией всё порешаем. У нас там свои концы… — В этом месте, Рома нетипично для него смущается и почти что краснеет. — Платить ничего не надо, — на всякий случай добавляет он, явно стесняясь ещё больше.

— И в мыслях не имели, — отвечает за Шукри Азамат, скептически оглядывая Рому с ног до головы. — За неё отблагодарю я.

— Вот хамить не надо, — быстро приходит в себя Рома под взглядом Азамата.

— Ну, вы так странно изменились, — Азамат недоверчиво глядит на бывшего начальника. — Как-то за секунду покраснели, только что заикаться не начали.

— Да в миграционке там Жанара… — Лицо Ромы снова приобретает пунцовый оттенок. — В общем, вам оно не надо…

Мы с Азаматом в этом месте не удерживаемся от смеха, а через секунду к нам присоединяются и девочки (после того, как Нигина-таки переводит Шукри слова Ромы о миграционной полиции. И о какой-то Жанаре в ней).

Мы уже несём в машину связанные в пару узлов вещи, несколько книг (на незнакомом мне языке), ещё какие-то мелочи Шукри (включая казан, заполненный посудой — его тащит лично Рома), когда сквозь упоминавшуюся раньше калитку появляется хозяин дома.

Мужчина постарше даже меня, явно выпивши, без каких-либо приветствий начинает что-то со старта кричать Азамату по-казахски.

А Азамат в полсекунды краснеет и собирается «идти на сближение».

Рома быстро ставит на землю казан, кладёт руку на плечо Азамата, что-то шепчет тому на ухо (явно успокаивая в две секунды) и к шумному хозяину идёт сам.

Пока грузим вещи в машину, Рома без затей выталкивает хозяина на соседний участок, захлопывает за собой калитку, и дальнейшего происходящего мы не видим.

Несколько секунд фрагментарно слышны повышенные тона, потом что-то подозрительно напоминающее пару затрещин, затем Рома появляется с той стороны забора обратно, отряхивая руки:

— Можем ехать, — говорит он, залезая на переднее сидение рядом с водительским местом. — Не так кудряво, как хотелось бы, но и не совсем безнаказанно… м-да.