Читаем Справедливость (СИ) полностью

Справедливость (СИ)

Однако, одёргиваю себя после сопоставления уже открывшегося мне: и мой собственный личный опыт этой ночью, и опыт Азамата действительно заставляют не то что сомневаться в мирской страже. А вообще — предполагать её явное пособничество Врагу. Тому самому Врагу, которого мы, люди сана, числим с большой буквы.

И которому каким-то непостижимым образом удалось, кажется, убедить этот мир в том, что он не существует.

Ещё как существует. Просто не в виде тварного воплощения (это было бы для Него слишком просто). Беда в том, что он селится прежде всего в душах. И действует именно оттуда. Тем сокрушительнее наносимый им урон… выплёскивыемый из траченых душ в этот мир. Судя по тому, что вижу вокруг я.

Только что закончившаяся стычка, помимо позитива в виде уцелевшего Азамата (и малой поддержки его душе со стороны Церкви. Лично в моём лице. Но так уж пришлось…), имеет лично для меня второй позитивный момент: в момент моего личного контакта с размахивавшим ножом мужчиной, лёгким всплеском вернулась часть памяти, включая как рефлексы тела (Спасибо, Господи! А то б тяжко пришлось…), так и кое-какие ассоциации и воспоминания.

Пока бинтую плечо и кисть Азамата (две разные повязки, обработка раны, остановить кровь небольшим усилием воли и пережатием сосудов; плюс подождать, пока в сосуде образуется запирающий кровоток тромб. Потом завершить перевязку), прогоняю в голове «всплывшие» ассоциации и воспоминания.

«Не от мира сего». Кажется, это будет самый точный диагноз. Не смотря на то, что этот мир во многом схож с тем, к которому привык я, он от него и отличается немало. Впрочем, переселением душ можно удивить либо напугать язычника, но не истового Слугу Божьего. Если знаешь «базу» — легче воспринимать прикладные детали. В том числе, Его (рефлекторное осенение себя крестным знамением) манипуляции с душами: в конце-концов, только Он над ними и властен.

Интересно. Мне сейчас действительно интересно. Жаль, что время для вознесения подобающей Ему благодарности несколько неподобающее. И, кстати, попутно: в свете открывшегося (вернее, вспомнившегося), в храм нужно срочно. Прежде всего, для того, чтоб понять: играть ли дальше по правилам этого мира. Либо — следовать своим правилам, коим ранее не изменял никогда. И кои от существующих тут несколько отличаются. Задача…

— Впечатляет. Как будто имеете опыт, — вырывает меня из сонма размышлений голос Азамата, работу с рукой которого я только что закончил. — Спасибо, хотя моя благодарность вам поможет мало. Раз вы решили остаться тут… последний раз предлагаю: уезжайте. Только крест свой оставьте, — парень, наконец, решается озвучить вслух мысли, роящиеся у него в голове последние пять минут. — Мне нужно будет объяснить этого вашего, — он кивает на приложенного мной бородача. — И предъявить, чем…

— В учителя не набиваюсь, тем более ты не из моей паствы, — пожимаю плечами, подымаясь на ноги. — Но урок номер один: Вера суть самый прочный щит. Прочнее не бывает.

— Ага, конечно, — скептически кивает парень, поднимаясь вслед за мной. — Не в моих правилах спорить, но вы поняли… Что я думаю об этом.

— Я же тебя не убеждаю и не агитирую, — снова пожимаю плечами. — Просто объясняю и ввожу в курс. Дальнейших действий. Насчёт Щита Веры, есть одна небольшая тонкость. Понятная более солдатам, чем прочим. Как и всякий инструмент, Щит работает на все сто только в руках того, кто выполняет простое условие.

— Это какое такое условие? — заинтересовывается мой собеседник.

— Ты должен всё же верить в эффективность своего инструмента, — улыбаюсь. — Без этой веры, ты не сможешь полностью не то что использовать его потенциал. А и даже сколь-нибудь серьёзно раскрыть его для себя. Ну, говоря твоим языком, каждым инструментом нужно не просто уметь владеть в теории, а вообще — чувствовать его, как продолжение своей руки. Только в моём случае, он продолжение Воли, не руки.

— Немного понимаю, по аналогии, — медленно кивает Азамат. — Хотя и звучит спорно для материалиста.

— Ладно, время всё равно есть, — решаю, набирая номер полиции. — Сейчас, погоди минутку…

Быстро и коротко сообщаю по телефону полицейской горячей линии о происшествии, не раскрывая деталей, и возвращаюсь к беседе с Азаматом:

— Какое оружие лично у тебя было в армии?

— На флоте, — придирчиво поправляет меня Азамат. — Много какое… Давайте начнём с двух автоматов. Калаш и апээс. Специфика такая, что именно эта двойка, — Азамат вопросительно смотрит на меня, не вдаваясь в дальнейшие детали.