Справедливость точно не отмеришь

Вот Мона Лиза. И почему ею все восхищаются? Улыбка как улыбка. Создается впечатление, что она что-то знает, но зря это обнаруживает…

А вот Святой Себастьян: мученик, жертва жестокой расправы… Но на табличке написано, что он был начальником римской стражи, а потом перешел к христианам. Э-э-э, брат, да это самое настоящее предательство! Тебе доверили справлять ответственную должность – справляй! А ты перебежал на другую сторону! По всем законам и понятиям за такое спрашивают… Только кто это так стрелу нарисовал? Как будто бедняге хирург собрал складками живот и проколол длинной прозекторской иглой! А по идее из лука выстрелили, тогда так никак не получится! Хотя это мог копиист напортачить!

Одна большая картина буквально заворожила его. Солдаты. Много солдат… В руках – тяжелые тесаки, винтовки с примкнутыми штыками, некрасивые, но острые армейские ножи… Они были вооружены, чтобы убивать врага. Но сейчас они не могли никого убить, потому что точно такие тесаки, штыки и ножи торчали у них самих в груди, в спинах, боках, животах… Эти солдаты могли делать только то, что и делали – лежать в беспорядочных позах, безвольно разбросав руки и ноги и напоминая тряпичных кукол. Им выпал жестокий жребий войны – они были убиты. А их более удачливые сотоварищи или противники все еще были готовы выполнять свою основную и единственную функцию. И оружие находилось еще вне их тел: в казарменных пирамидах врага, чужих ножнах и кобурах…

С трудом оторвавшись, Лис взглянул на часы: десять минут он простоял, как в гипнозе. Может, потому, что ему близок смысл картины? Он пощупал «ПМ» под мышкой и «ТТ» на правом бедре. Да-а-а, наверное, поэтому…

Переключаясь с тяжких мыслей, он просто прошелся по залу. Хорошее место, в самом центре города, и никого нет! Недаром Штирлиц назначал в музеях встречи с агентами… А это мысль! Хотя… С кем тут встречаться – с Лешим или Горгулей? Нет, они здесь будут выглядеть, как снежные человечки – вся конспирация насмарку. В музее можно контактировать с интеллигентными информаторами. Но в уголовном розыске таких нет, это же не разведка…

Лис дошел до последнего зала. Здесь висели творения современных гениев. Более светлые, понятные, без всяких ужасов. Вот портреты вполне симпатичных мужчины и женщины, вот вынырнувший из прошлого сталевар у мартена, вот летчик… Здорово, как на фотографиях! А с другой стороны – зачем рисовать, если можно сфотографировать? И быстрей, и дешевле, и качество лучше… Хотя каждый по-своему с ума сходит. Вот, спрашивается, чего он сам торчит в музее, рассматривает неинтересные ему картины, ждет своего опера вместо того, чтобы спешить домой, к любимой жене? И где столько времени ходит Михайлов?!

Он развернулся и замер, покачнувшись, будто Призрак все-таки подобрался сзади и ударил его кастетом по затылку. Хотя Призрак тут был совершенно ни при чем.

Со стены на него смотрела Ребенок! Совершенно обнаженная, она стояла во весь рост и, грациозно изогнувшись, опиралась на огромный ярко-красный шар. В ее облике была скрытая страсть, стеснение и в то же время вызов…

Не может быть! Просто похожая натурщица!

Лис, как сомнамбула, шагнул вперед – раз, второй, третий… И оцепенело застыл, чуть не упершись носом в холст.

Его красавица-жена стояла напротив и лукаво улыбалась одними уголками губ. Это была ее улыбка. И ее тело, которое он знал наизусть, как любимую, не раз прочитанную, изученную вдоль и поперек книгу! Никакой ошибки тут нет, полное сходство! Вплоть до крохотного шрама на колене…

Он громко и почему-то вслух прочитал надпись на табличке, прикрепленной к раме. Медленно и по слогам:

– Девушка с мячом. Худ. Абрикосов.

«Кто такой этот худ. Абрикосов? – «протормозил» Лис. – Художник, наверное? Точно! А-а, это тот, что светские тусовки собирает…»

Мозг напряженно работал, прокручивал все файлы, которые могли иметь отношение к этой неожиданной картине. Но обнаружился только один – три пятнышка на серой шерстяной юбке…

– Теперь ясно, откуда краска… И ясно зачем она туда ходила! Не только тусоваться – позировать!

В отдалении послышались уверенные быстрые шаги, так не похожие на деликатную поступь любителя искусства. Михайлов! Лис поспешно направился ему навстречу. Он был готов силой воспрепятствовать лейтенанту войти в этот зал. Еще не хватало, чтобы подчиненные увидели Катю голой!

Филипп подошел к вахтерше.

– Я хочу купить картину. Это возможно?

– Смотря какую.

– «Девушка с мячом», художника Абрикосова.

– У вас прекрасный вкус, это очень выразительная натура, – просияла тетушка. – Но, к сожалению, она не продается.

Михайлов ждал его в вестибюле. Недорогой летний костюм, пухлая черная папка под мышкой.

– Ну, давай, хвастай, что накопал? – с трудом спросил Лис. Еще никогда в жизни ему не хотелось получить совершенно отрицательный ответ: «Да полный ноль! Глухо, как в танке!»

Но Михайлов был оптимистичен.

– Вот список общения Екатерины Викторовны. А вот ее последнее общение с возможными фигурантами. Два или три дня назад, у меня записано точно, они собирались у художника Абрикосова…