Справедливость точно не отмеришь

– Нет, милая. Я столько фальшака не нарисую. Да и в тюрьму не хочется. Ты же знаешь, я вообще не ворую и взяток не беру. Но никому не рассказывай. Скажут – полный мудак!

– Не заводись. У них такой ароматный дым. И вид солидный. Длина девятнадцать сантиметров, диаметр кольца – два…

– С хороший член.

– Пожалуй. Хотя для члена слишком тонкая. Ха-ха-ха! Но если сделать три-четыре сантиметра, то и в рот не возьмешь…

Он помрачнел и залпом выпил коктейль.

– Не клевещи на себя. Думаю, тут для тебя нет невозможного.

– Вообще-то да. Хотя несколько раз бывало, что действительно не помещался. Приходилось выходить из положения…

Она многозначительно улыбнулась и облизала трубочку.

– Я ведь могу классно устрицу зажевать. Ты это прекрасно знаешь…

– А что тут хитрого?

– Поясняю для особо одаренных: сглатываю хорошо! Я ведь имею в виду мужских устриц…

– Интересная терминология… Откуда?

– Из головы. Я когда первый раз увидела устрицу, появилась ассоциация – я это обычно сплевываю, а тут нужно глотать, да еще деньги за это платить…

– Н-да… Сплевываешь – платят тебе, глотаешь – платишь ты… Действительно несправедливо.

– Не под…

– Впрочем, вряд ли ты когда-то платила за устриц.

– Не под…

– Откуда у тебя такие познания в сигарах? Какой-то ё… рассказывал?

– Какой ты все-таки умный! Но у меня есть и своя практика! Кстати, очень редкая… Это Антон любил сигары. Перед раскуриванием многие окунают их в дорогой коньяк, а он вставлял в нее. Правда, это он не сам придумал, а только повторял опыты Билла Клинтона с Моникой Левински. Дурные примеры заразительны, а Антон был позер, склонный подражать известным людям. Но она привнесла новизну в эту игру: специально натренированными мышцами зажимала сигару так, что приходилось применить усилие, чтобы ее выдернуть. Антона это приводило в восторг.

– Ты просто выпрашиваешь звездюлей! Хочешь прямо сейчас?! – его брови сошлись на переносице.

– Ну, не сердись, я же шучу! К тому же ты интеллигентный человек. Иди ко мне…

Мягкие умелые губы прильнули к его рту, прохладный, пахнущий мятой язычок ловко проскользнул между сжатыми зубами. Это было настолько приятно, что он даже не вспомнил, где бывал этот мятный лепесток и что нередко попадало в ее маленький кошачий ротик, не считая «мужских устриц». Точнее, вспомнил, но сделал вид, что забыл. Или что ничего не было.

Поцелуй длился дольше, чем позволяли приличия. Ей всегда было плевать на окружающих. Несколько раз она предлагала сделать минет прямо в зале ресторана, и непонятно – в шутку или всерьез. Скорей всего, соотношение было двадцать к восьмидесяти. Во всяком случае, в салоне полностью заполненного самолета она однажды это сделала. В конце концов, сделала и в ресторане. По крайне мере, начала делать.

В чопорно-респектабельной атмосфере «Мариотта» не принято рассматривать других людей. Но Хиддинк, очевидно, еще не успел изучить русские обычаи. Все остальные футболисты тоже смотрели на целующуюся пару. Такое любопытство выглядело неприличным.

– Удар с налета – и мяч в воротах! – энергично жестикулируя, напел он. Поцелуй резко улучшил настроение: из него бил кураж и бешеная внутренняя энергия.

Головы повернулись обратно.

Он победно выпятил грудь.

– Кстати, в газете опубликовали схему женского тела, с точками. Зеленые рекомендуются для поцелуев, желтые – под вопросом, а красные – запрещаются: там враждебные бактерии…

– О-о-о! – она с деланным изумлением округлила глаза. – Неужели прямо в газете показали эти запрещенные места?

Он кивнул.

– Но далеко не те, что ты думаешь. Совершенно невинные – локтевые сгибы, подмышки, ягодицы, пятки…

– Ладно, не переживай, – снисходительно улыбнулась она. – Все, что целовали всю меня и облизывали, живы и здоровы.

Он напрягся.

– Так уж и здоровы? А двести случаев дизентерии, триста аллергии, пятьсот диспепсии?! И это только то, что зарегистрировано…

– Фантазии ревности! Не злись, это же в прошлом…

– Все, съезжаем с этой темы, – он сжал ее мягкое колено. – Кажется, мы оба опьянели. Надо выпить текилы для отрезвления…

Она засмеялась.

– Это все равно что потрахаться с футбольной командой для восстановления девственности!

– У тебя все ассоциации из одного ряда!

– Да, я так устроена… И тебе это нравится!

Он промолчал. Она была права. Ему нравилось в ней все, в том числе и порочность до мозга костей!

Потом они поднялись в номер. Во дворе, внизу, гуляла богатая свадьба. Он сложил на глубокий мраморный подоконник одеяло и подушки с кровати, она быстро разделась и устроилась между толстенными стенами, прислонясь спиной к раме. Свадьба шумела, хлопали пробки от хорошего шампанского, потом загремели разноцветные салюты. Они занимались любовью под шум свадьбы и казались себе новобрачными. Во всяком случае, мэтр был счастлив, как жених. А что чувствовала она, сказать было трудно. Возможно, и ничего особенного.

И хотя с той поры прошло восемь лет, праздничные воспоминания не стерлись шероховатостями обыденной жизни.

Глава 9 Живые фигуры а ля Тулуз-Лотрек