Справедливости ради

— Пожалуйста, дай закончить, — попросила я. Он замолчал. — Я правда понимаю. Очень тяжело тянуть на себе отношения за двоих. Когда один постоянно вкладывает в отношения и отдаёт, а второй не делает этого… И постоянно занят другим… Какими-то проблемами, рабочими вопросами, своими тараканами в голове. Так не может быть постоянно… — он смотрел очень внимательно. — Я знаю, что я — та поломанная часть в наших отношениях, которую ты тянул столько, сколько мог. Но ты должен быть счастлив… — он погрустнел ещё больше. — Я не хочу, чтобы ты уходил… — становилось всё труднее говорить. — Но я не могу просить тебя остаться… Казалось, всё прояснилось в моей жизни. А потом запуталось ещё больше. И я не могу просить тебя продолжать тянуть нас. Наши отношения. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив… — силы совсем покинули меня. Я услышала, как медсестра позвала Макса. Он взял меня за руку и наклонился к моему уху.

— Мне пора. Я люблю тебя, — прошептал он. А потом он ушёл.

Я постаралась сосредоточиться на Олеге. Столько всего нужно было обдумать, и решить, что делать дальше. Но сил совсем не осталось и я провалилась в сон.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

*** Повествование от лица Ангелины ***

Ночь была тяжёлой. Из-за болей и из-за снов. Преимущественно, снился Олег. Проснулась я, не в лучшем состоянии.

Меня, почти сразу, перевели в хирургию. Палата была на двоих, но я была одна. Я всё думала: скорее бы пришёл Андрей. И, к моей радости, он пришёл ещё до обеда.

— Привет, — поздоровался он, тихонько входя в палату.

— Привет, — я приподнялась насколько смогла, и повернулась к нему. Попыталась разобрать по его лицу положение дел Олега, но лицо Андрея не выражало никакого беспокойства. Даже не знаю, хорошо это или плохо?

— Как ты? — он подошёл и остановился у моей кровати.

— Всё нормально. Ты говорил с Олегом?

— Да, — я снова не разобрала по его лицу ничего, и задавать следующий вопрос было очень страшно:

— Что с ним? — Андрей медлил с ответом, что пугало ещё больше.

— У него диссоциативное расстройство идентичности.

— Что это?

— Это ещё называют расщеплением личности, — это ровным счётом ничего не проясняло.

— Звучит ужасно… — мне стало очень страшно.

— Это, когда в одном человеке присутствует несколько личностей.

— Как этот Созон?

— Да. Я пока говорил с ним, и с Олегом. Немного. И знаю о ещё, по крайней мере, двух личностях… — мне хотелось рыдать.

— Почему он таким стал? — мой голос слезливо дрогнул.

— Вообще, это расстройство возникает у людей, которые в детстве пережили какую-то травму. В детском возрасте личность ребёнка ещё не целиком сформирована. И… — он замолчал, то ли давая мне время осмыслить уже сказанное им, либо подготавливал к чему-то ещё более страшному. Я не поняла.

— И что? — спросила я.

— На фоне травматического события происходит фрагментация идентичности, — я смотрела на него не понимая. — Было что-то в семье, что могло травмировать его настолько, что он предпочёл забыть это событие, и разделить свою личность на до и после?

— Например что? — я даже не представляла, о чём он говорит.

— Чаще всего, это какое-то насилие — психологическое или физическое…

— Не было у нас ничего такого! Мы были счастливой семьёй! — мои нервы стали совсем сдавать и я почувствовала, что подступают слёзы.

— Это могла быть чья-то смерть. Сильный испуг. Страх предстоящей смерти…

— Не было ничего такого! — я начинала злиться, хотя, осознавала, что Андрей пытается помочь, выяснить причину того, что происходит с Олегом.

— Ты просто этого не помнишь… — мы с Андреем повернулись на голос Алексея. — Простите. Не собирался подслушивать. Пришёл навестить тебя, — он подошёл к нам. И, чуть помедлив, словно сомневаясь, протянул мне, на раскрытой ладони, маленькую фигурку оригами, в виде котёнка с милой мордочкой. Он делал оригами, когда мы были детьми. У меня в памяти всплыло воспоминание, как я просила его: «Лёша, сделай ещё. Ну, сделай…», а он улыбался мне, и делал. Столько, сколько я просила. Никогда не отказывал. У меня стало так тепло в груди. Я наконец протянула руку и взяла котёнка, а потом посмотрела на Лёшу.

— Спасибо, — прошептала я. Хотела сказать нормальным голосом, но получился шёпот. Он улыбнулся мне в ответ.

— Не за что, — ласково сказал он. Мы смотрели друг на друга, а Андрей за происходящим наблюдал, как истинный профессионал: молча, не прерывая. Вообще, будто отсутствуя. Но разговор мы с ним не закончили, причину, почему Олег стал таким, каков есть, не нашли. Нужно было возвращаться к суровой реальности. Я была очень благодарна Лёше, что он отвлёк меня, пусть и ненадолго, от негативных чувств, которые вызывал этот разговор. Я улыбнулась ему, поставила котёнка на тумбочку, а потом с осторожностью сказала:

— Тебе нельзя слышать этот разговор… — я старалась не обидеть его, после того, как он поддержал меня. Всматривалась в его лицо, чтобы понять его реакцию на мои слова.

— Я снят с расследования сегодня утром, — спокойно сказал он. Я очень удивилась этому.

— Но почему?