Справедливости – всем

У спортзала подхватил Янека и Косого. Казак поехал на своей «восьмерке» (с которой я заставил его тоже снять номера) вместе с Витей. Витю решили звать Боксером. Сначала Боксера на стрелку брать не хотел, но Казак за него поручился, мол, свой парень, крутой и не болтливый.

Мукомольный завод – место глухое. Казалось бы, до центра – тьфу. Но… тут почти никто не ходит, особенно вечером и в такое время года. Здоровенный бордюр закрывает от реки, справа – железнодорожные пути, по которым когда-то сновали вагоны с зерном и мукой. Теперь – затишье, как и везде в производстве. Люди сюда лишний раз не заходят – если только на лодочные базы, раскиданные вдоль набережной, но пока еще не сезон для поездок на моторках, да и не особо сейчас покатаешься – зарплаты задерживают, а бензин дорог. Попробуй, накорми эти чертовы «Вихри» и «Нептуны», которые просто-таки лопают горючку, пьют ее в три горла! В советское время река гудела от пролетающих по ней катеров и моторок, звенела, как разбуженный улей. Теперь редко-редко где-то далеко прозудит подвесной мотор «Казанки» либо «Прогресса», и то, небось, Рыбнадзор катается либо водная милиция. Не до покатушек теперь народу…

Мы приехали раньше назначенного времени минут на двадцать. Так будет вернее. Осмотреться, рассчитать пути отхода. Машины оставили выше, у спуска к набережной – мало ли что случится, вдруг заблокируют? А так хоть можно добежать. Вернее, убежать. Мест, где можно скрыться, спрятаться, более чем достаточно. Строительный мусор, бетонные плиты, какие-то склады, полуразрушенные строения… Обыватель даже предположить не сможет, что в этом месте, прикрытом от глаз старинными, еще дореволюционными постройками, может находиться такое… безобразие. Хорошее место для разборок! И до центра недалеко, и до городской больницы два шага… до морга.

Бандиты подкатили на четырех машинах, забитых полностью, даже сверх меры, – из «девятки» вылезли сразу шесть человек. Кстати, номера эта шпана даже не попыталась укрыть. Или снять. Если только эти самые номера не были фальшивыми. Что, впрочем, совсем даже не обязательно. Бандиты в последнее время совершенно обнаглели. Уже и оружие перестали прятать. В советское время на каждый огнестрел выезжал сам городской прокурор. А как же! Стреляли! А теперь стреляют ежедневно – не успевают убирать трупы. И ничего, все в порядке вещей!

Мы стояли тесной группой – пятеро, я и Косой впереди, трое позади нас. В руках ничего. Ни стволов, ни бейсбольных бит. А вот у некоторых парковских в руках были биты. И они держали их с таким видом, как если бы собирались этими битами разогнать не пятерых парней, а целый полк морской пехоты США. Героические такие пацаны, много о себе мнящие, видимо, от безнаказанности.

Впереди шел неприметный парень лет тридцати, одетый не как остальные, вырядившиеся в спортивные костюмы, кроссовки и кожаные куртки. Нет, у него был кожаный плащ, нормальные, не пацанские брюки и приличные черные ботинки, начищенные до зеркального блеска.

Подойдя к нам на расстояние пяти шагов, парень в плаще остановился и замер, сунув руки в карманы своей «козырной» одежонки. Замерли и все остальные, встав за ним полукругом, как стая бродячих псов за вожаком.

На первый взгляд – парни как парни. Ничего зверского – спортивные, молодые, некоторые даже симпатичные. Но впечатление обманчиво. Это – шакалы, самые настоящие шакалы. Падальщики, никчемные твари!

Кстати, зря я шакалов обидел. Во-первых, они прародители собак, а я собак люблю. Во-вторых, у падальщиков своя задача – убирать гниющие трупы. С чем они справляются великолепно. А у этих – ничего, кроме инстинктов и желания красивой жизни за чужой счет! Бесполезные гады. И опасные.

– Ну и кто тут у вас Самурай? – спросил парковский вожак, покачиваясь, переступая с носка на каблук и обратно.

– Я Самурай! – откликнулся, разглядывая собеседника.

– А чего морду-то прячешь? – спросил парень, криво усмехнувшись. – Тут все свои, чего боишься-то?

– Ты чего звал? – спросил я, не желая вступать в долгие и бесполезные разговоры ни о чем.

– Чего звал? – парень посерьезнел, и лицо его окаменело. – Сказать, чтобы вы, мудаки, не лезли туда, куда вам лезть не нужно! Это наша территория! И ломбард наш! И все – наше!

– А кто нашего бухгалтера ударил? – спокойно спросил я, чувствуя, как накатывает желание убивать. Именно накатывает – по-другому это назвать нельзя. Красная волна захлестывала мозг, в ушах звенело, во рту вкус железа – то ли язык прикусил, то ли щеку, сам не понял, что именно!

Заставил себя успокоиться. Замер в ожидании.

– Я врезал вашему жиду! – парень справа от авторитета довольно ощерил зубы, «украшенные» золотом и сталью. – Еще раз его увижу – убью!

– Ясно, – кивнул я. – То есть вы хотите, чтобы мы больше никого не крышевали? Может быть, у вас есть еще какие-то пожелания? Просьбы? Мольбы?

Главарь этих придурков наконец-то допетрил, что над ним издеваются, нахмурил брови, побагровел и громко рявкнул:

– Валим их, пацаны! Только без стволов!