Справедливости – всем

Молча закрыл за мной ворота, так же молча ушел на кухню, где загремел плошками и чашками, после чего я тут же ощутил дикий, сжигающий внутренности голод. Сазонов всегда знает, что мне нужно. Чертов провидец!

Я хлебал горячий борщ, заедая его пирожками с мясом, Сазонов же сидел напротив, прихлебывая из высокой фарфоровой кружки что-то темное, пахучее, пахнущее травами и пряностью. Какой-то из своих отваров – бодрящих, поддерживающих силы, восстанавливающих. Интересно, где он все-таки научился таким умениям? И единоборствам, и вот этим всем травяным и акупунктурным премудростям? Не иначе как где-нибудь в Китае. Или в Индии. Только все равно ведь не расскажет, чертов дедок!

Когда дно здоровенной чашки наконец-то показалось из-под красного ее содержимого, замутненного белой сметаной, а в моем желудке исчезли как минимум четыре пирожка с мясом, Сазонов отставил кружку, откинулся на высокую спинку стула-кресла, сцепил руки на животе в замок и мягко, глядя мне в глаза, сказал:

– Ну что же… давай, рассказывай, Самурай. Как далеко ты продвинулся на своем пути к смерти?

Глава 5

Нет, а что я хотел? Моих рук дело, вот и отдуваюсь теперь! Любое хорошее дело не остается безнаказанным, это закон природы. Или не природы? Или это закон кармы?

Хм… а разве карма – не природа? Совсем запутался в своих же философских выкладках. Голова кругом идет от философии. Или потому кругом, что в нее слишком много нагадили?

И нудит, сука драная, и нудит… Ну почему проверяющий из Центра всегда должен быть таким нудным козлом? Собрал бы всех, дал напутствие: «Идите работать!» – мы бы и пошли работать! Почему все это надо сопровождать таким количеством пустых слов? «Необходимо обеспечить…», «Недостаточно проведена работа…», «Имеются явные промахи…» Так иди сам и сделай без промаха! Я вот не промахиваюсь! Р-раз! И башки нет! Сможешь так? Нет? Тогда и не нуди! Я понимаю, что тебе нужно отчитаться перед министром, сказать, что работа проведена, что ты как следует нас накачал, но… хватит, в конце-то концов! Из нас уже льется! И все места болят! Хватит, скотина!

– На этом мы пока что завершим нашу беседу. Начальник отдела, займитесь работой.

Начальство из Центра плюс наши главнюки в полном составе покинули актовый зал, оставив нас перед лицом Татаринова, который был гораздо более хмур, чем обычно, злее, чем обычно, и, что касаемо потенции руководства, активнее обычного. В общем, перед нами сидел сексуальный маньяк, а не начальник отделения, и этот маньяк точно готов доказать свою исключительную социальную опасность. Вон как таращится, так бы и разорвал всех и каждого в отдельности!

– Доигрались! – рявкнул Татаринов, не прибегая к дипломатическим ухищрениям. Но без мата. Он всегда старался без мата – если на людях. Вернее, если люди могут услышать. Опера не люди, потому не в счет.

– Я вообще-то хочу уйти на пенсию, а не быть уволенным по несоответствию с занимаемой должностью! Понимаете, олухи царя небесного?! Но если мне придется по несоответствию, то я и вас за собой утащу! В народное хозяйство! Быкам хвосты крутить!

– Товарищ полковник, а чем мы-то виноваты?! Вы же понимаете, что обеспечить то, чего они от нас требуют, невозможно!

Опять Грачев. Нет, так-то он неплохой мужик, и даже умный, но вот язык его… Ну кой ляд ты лезешь? Больше всех надо, что ли? М-да. После выступлений Грачева чувствуешь себя эдаким мудрецом, который знает, как надо жить. Ведь я-то с дурацкими заявлениями не вылез! Значит, я умный!

– Не мы же их убивали! Бандитская разборка! И что? Какая-то одна группировка жахнула другую! Нам бы убийцам этим самым памятник при жизни поставить нужно! Избавили нас от троих козлов, которые с каждым днем набирали силу! Нет больше парковских, больше нет, и слава богу!

– Я этого не слышал, Грачев! – Татаринов взревел, как пожарная сирена. – Ты чего несешь?! Убийство! Тридцать с лишним человек! С применением огнестрельного оружия! Тебе что, замминистра тут только привиделся? Ты видишь, что происходит?! Ты лучше скажи, кто их всех убил?! Что ты сделал за эти два дня?!

– Да чо я-то?! Я один, что ли, в оперативной группе по этому делу? Все работали! Все вместе! Семеныч старший, он и доложит! И Семушкин с ним!

– Игошин доложит! А вот ты доложи лично, что сделал по этому убийству за двое суток?

– Как и все – поквартирный обход, – Грачев оглянулся на хмурых соратников (на нас), уткнувшихся взглядами в пол. – Никто ничего не видел. Слышали выстрелы, но выглядывать побоялись. Вот и все! Здание – отдельно стоящее, если бы где-то в офисном центре, тогда да, кто-нибудь чего-нибудь да увидел бы. А так – никто и ничего. Да вы сами все знаете!

– Если бы я все знал – не то бы было! – Татаринов уже немного успокоился и посмотрел на своего зама. – Игошин, доложи, что сделано за последние сутки.