Обломаю. Я коротко и хлестко ударил его в солнечное сплетение, подхватил бесчувственное тело и волоком, держа за руки, оттащил в пристройку-сарай, примыкавшую к дому. Я еще по прошлым посещениям шинкарки обратил внимание – насколько крепко, даже излишне крепко сделано это помещение. Сейчас только присмотрелся – скорее всего, это старый склад, что-то вроде пакгауза дореволюционных времен. Толщина стены – метр, не меньше! Зачем во времена оны строили такие мощные сооружения – у меня нет ответа. Я не строитель, может, для того, чтобы меньше тратить на отопление? Толстые стены хорошо хранят и тепло, и прохладу. А еще, как доказывает опыт, старые строения стоят сотни и сотни лет.
Когда-то люди строили на века, чтобы дети, внуки, правнуки пользовались тем, что выстроил им прапрадед, и вспоминали его добрым словом! Кто вспоминает сейчас прораба, построившего дома на улице Луначарского? Те самые дома, кухни которых недавно отвалились, задавив старушку и мужика, на его беду проходившего мимо этой мерзкой «панельки»? Впрочем, я ошибаюсь – вспоминают, точно, да так, что у него зад горит, как от адова костра, на котором он и окажется после своей безвременной кончины.
Здесь шинкарка держала свои емкости с брагой, здесь же выгоняла из них це-два-аш-пять-о-аш, мерзко воняющий сивухой и горячей резиной.
Честно сказать, уж лучше так – сивуха, которой если и отравишься, так только из-за лишнего ее перебора, чем хлебнуть пол-литра метилового спирта, разбавленного водопроводной водой. От сивухи подыхаешь медленно, годами, тогда как от метилового пойла «крякнешь» за считаные часы. Проверено!
Тут же я нашел веревку, заботливо приготовленную бывшей хозяйкой точки. Конечно же, приготовленной не для того, чтобы вязать людей. Хотя… что я знаю об этой бабе? Только то, что она торговала сивухой, да еще то, что у нее есть мерзкий сынок, шпаненок, делающий жизнь соседей и всех, до кого дотянутся его руки, совершенно невозможной.
Есть такие люди, которым жить не нужно. Один из них – вот эта тварь, медленно и неуверенно приходящая сейчас в себя. Я хорошо его связал – руки за спину, к ногам. Не «ласточка», но почти она. Хорошая поза, и не вырваться, и передвигаться не сможет. Даже как червяк не подползет, мразь поганая!
– За что? – простонал придурок, щурясь на яркую лампу под крышей. Ватт сто пятьдесят, не меньше, хозяйка явно не экономила на электричестве. Видимо, где-то на халяву подключилась, или я не знаю нашего человека!
– Вот за это! – я достал из кармана пакеты, и помотал в воздухе перед глазами негодяя. – И не только за это. Ты, мразь, зачем убил мать? За что?
– Да ты чо?! – негодяй аж побелел, потом закашлялся, и его вырвало чем-то желтым, таким же мерзким и вонючим, как и он сам. – Никого я не убивал! Отстань от меня! Чо пристал! И вообще, я все про тебя знаю! Будешь на меня наезжать – я тебя вложу! Гэбэшникам вложу! И вообще – у меня «крыша» есть! Ментовская! Вот с ним и решай! Самурай!
– «Крыша», говоришь? Точно – «крыша»?
Я изобразил то, как сильно обеспокоился, и парень приободрился:
– «Крыша»! Он сказал – если что, ему звонить! И все решит! Понял?! А ты если дергаться будешь – сядешь! Потому что про тебя все знаю!
– Звони ему. Позови сюда. Пусть решает, – кивнул я и, достав из кармана сотовый телефон, нажал на кнопку включения.
– Номер помнишь? Только лишнего ничего не говори, скажи, что на тебя наехали, мент, и что пусть подойдет, решит вопрос. Скажешь лишнего – я тебе зубы выбью. Все ясно? Да я подержу, не беспокойся. Звони!
– Я номера не помню…
– А я сам наберу. Я – помню. Этот номер, да? – я продиктовал, и парень кивнул. – Ну вот и замечательно. Говори!
Когда прозвучал сигнал звонка, я сидел во дворе, на скамье под навесом. Вечер теплый, почти лето, когда еще подышишь свежим воздухом вот так – сидя под темнеющим синим небом. Хорошо было бы сейчас сидеть вместе с семьей и нюхать запах шашлыка, шипящего на красных, мерцающих в сумраке углях. Ничего больше в жизни не нужно – ни богатства, ни власти, ни хороших машин или яхт – просто сидеть рядом со своими и слушать, как они лепечут ни о чем. Какую-то ерунду, на которую нужно обязательно отвечать, иначе будешь подвергнут немедленному наказания в виде страшных покусов в ухо и тычков в бока.
Но ничего нельзя вернуть и что-то изменить. Если только в фантастических романах, которые, в общем-то, не выдерживают совсем никакой критики. Времени как измерения – нет. Есть «сейчас» – и «потом». А прошлое – это только воспоминания и не более того.
Честно сказать, я и в загробный мир не верю, хотя и пытаюсь заставить себя поверить. Мне очень хочется в него верить, но… я не могу.
Ладно. Живут люди без веры, ну я живу. Вроде как живу. Зачем? Да кто знает, зачем он живет… Поступай правильно, и будь что будет.
И я пошел поступать правильно.