Спрятанная принцесса (СИ)

– Боюсь, с тобой что-то неладно, Мэд, – тихо произнесла бабушка Меринда, с сожалением глядя на заплаканное лицо внучки.

Мадлен покачала головой и закусила губу, чтобы унять подступившие слезы. Гордость не позволяла ей обнаружить свои чувства ни перед Ирэн, ни перед слугами, ни перед деревенским жрецом.

– У тебя дрожат руки. Уберите этот табурет, поставьте к огню кресло. Принеси две пары комнатных туфель, одну зимнюю на меху. Я надену зеленый халат. И красное джомджомское вино для нас. Хорошо согретое и подслащенное. Садись, Мэд.

Бабушка отдавала служанке гору таких коротких указаний, и та лишь успевала кивать, запоминая каждое слово своей госпожи. Когда графиня отвернулась, Мадлен села, безучастно уставившись на огонь, и первые слезы медленно покатились у нее по щекам. После ухода служанки леди Меринда опустилась в кресло и поворошила в камине горящие угли. Говорить не хотелось. Страх обуял Мадлен с ног до головы. Хотя, если не выслушает и не поймёт бабушка, то больше и говорить не с кем.

– Когда успокоишься, расскажешь мне, что случилось. – бабушка положила ей на колени льняное полотенце.

Предательские слёзы словно ждали команды и полились ручьем. Мадлен закрыла лицо полотенцем. Когда они, наконец, остановятся?

– Твои руки слишком худы, – заметила бабушка.

Она специально говорила на другую тему. Знала же, что не надо спрашивать у внучки. От этого становилось спокойнее. Но стоит Меринде затронуть "ту самую" тему, внучка сорвётся и утонет в слезах.

– Есть совершенно не хочется.

– Ты не заболела?

А она проницательна! Бабушка прекрасно знает, как наплевательски относилась ее внучка к еде.

– Нет. – Односложно буркнула Мадлен. – По крайней мере… мне так не кажется. – она отвернулась к огню, скрывая вновь набежавшие слезы.

Она чувствовала, что бабушка Меринда наблюдает за ней, читает, словно открытую книгу, однако не собиралась ничего говорить. Да и что бы она могла сказать бабушке, как объяснить свое глупое поведение? Не поймёт.

– А ты случайно не влюбилась? – спросила бабушка Меринда.

Всё же прочитала. Разузнала. Пронюхала.

– Нет! – резко фыркнула девушка.

Рыдания, которые она сдерживала все последние недели, подступили к горлу, Мадлен вновь уткнулась в салфетку и долго плакала.

– Моя служанка возвращается, – предупредила бабушка.

Глубоко вздохнув, Мадлен выпрямилась и сидела с опущенной головой, пока служанка расставляла на столике между ними графин с вином и два богато украшенных серебряных кубка. Поставив к ногам эльфийки и ее внучки меховые комнатные туфли, она удалилась.

– Держи. – Бабушка Меринда протянула девушке один из кубков. – Выпей сразу, оно тебя подкрепит.

Мадлен отпила сладкое вино и сжала кубок руками, согревая замерзшие пальцы о рельефы драконов и рыцарей. Красное. Как кровь. Странная ассоциация. Стать бы вампиром, переехать бы в замок на остров Гора… зачем такая жизнь, без Тэдора.

– Я сама виновата, – неожиданно выпалила она. – Я все погубила. Он называл меня сверкающим бриллиантом, необыкновенной женщиной. А потом сказал, что я вела себя с ним высокомерно и оскорбительно. Увы, он прав.

Скрывать нечего, проницательная бабушка всё равно узнает каждую деталь их непродолжительного романа.

– Неужели? – Пригубив кубок, эльфийка поинтересовалась: – И кто, скажи на милость, этот образец учтивости?

– А разве он… я думала… он не просил у тебя аудиенции?

Бабушка Меринда удивленно подняла брови.

– Нет. За последнее время никто, кроме твоей сестры Ирэн и господина Пунта, не разговаривал со мной о тебе.

Мадлен вспыхнула, представив, что могла сказать о ней Ирэн, раз ее вызвали к бабушке.

– Простите, я очень сожалею, что причинила вам столько неприятностей.

– Это не так легко сделать, уверяю тебя. И я получила большое удовольствие, когда слушала рассказ Ирэн о гибели домашней птицы. К тому же верховный жрец – разумный человек. С помощью скромного подарка на память не составило никакого труда убедить его, что обвинение в служении Злому богу из-за кучки мертвых кур да петухов – совершенная нелепость. Давай лучше вернемся к нашему герою. Значит, он добивался у меня аудиенции? Могу предположить, с какой целью, если он называл тебя сверкающим бриллиантом и необыкновенной женщиной.

– Он изменил свое мнение, – пришлось сознаться Мадлен, впрочем, это и так было написано у нее на лице. – Он сказал, что я грешница, лгунья и чтобы я теперь не рассчитывала на него. – Она сделала большой глоток из кубка. – Но это действительно моя вина. Я хотела приворожить его любовным амулетом.

Бабушка покачала головой.

– Какие глупости. Я думаю, основная причина его отказа в этом щекотливом деле с птицей.

Глаза Мадлен опять наполнились слезами. Бабушка так говорит, чтобы просто успокоить ее. Она прекрасно ж понимает, что внучка колдовала по древней кнге герцогини Эдель, и что воззвала к силам земли Эстэрры.