Спрятаться не поможет

Кира выдавила на палитру краски, взяла кисть и начала покрывать холст краской. Жидкий слой стекал, образуя красивые разводы. На сей раз небо было серо-голубым, с желтыми и персиковыми оттенками. Совершенно немыслимое сочетание цветов, но на этюде Киры небо казалось на удивление гармоничным. Вдруг девушка отложила кисть и повернулась ко мне.

– Вчера кто-то испортил мои холсты, – сказала она. Не спросила – произнесла уверенно, но безо всяких эмоций.

– Да, – кивнула я. Рыдать и рвать на себе волосы Кира вроде не собиралась.

– Зачем? – спросила девушка. – Ладно если бы украли, но резать-то зачем?

Вопрос повис в воздухе. Немного помедлив, я проговорила:

– Чтобы довести тебя. И напугать. Зачем тебе письма присылали и заплатили бомжу, чтоб напал на тебя? Вот за этим и холсты изрезали.

– Вот как, – Кира кивнула и вернулась к своему занятию. Меня поразила ее странная реакция – еще вчера у нее случился нервный срыв, а сегодня она говорит об этом совершенно спокойно. Таблетки, что ли, так подействовали?

Внезапно Кира вскочила с места и рванулась к оврагу. Я побежала за ней – что такое с ней творится?.. Добежав до кустов, Кира согнулась, а точнее, буквально сломалась пополам. Раздались характерные звуки – девушку рвало. Я подбежала к ней, на ходу соображая, с собой ли у меня моя аптечка и есть ли питьевая вода.

Кира выпрямилась, слабо пошатнувшись. Лицо ее было белым, точно загрунтованный холст, руки дрожали.

– Женя, мне… мне плохо… – пробормотала она. – Похоже, я сейчас умру…

– Глупости, – я схватила ее за руку, так как девушку повело в сторону, и я опасалась, что она сейчас упадет на землю. Кира повисла на мне, я потащила ее к дороге.

Алексей Геннадьевич, который работал неподалеку от нас, увидел, что происходит нечто странное. Он положил кисти и направился к нам.

– Женя, Кира, что случилось? – громко крикнул он. – Вы что там делаете?

– Кира, похоже, отравилась, – пояснила я, едва Евсенко поравнялся с нами. – Ей плохо, надо в медпункт. У вас есть вода? У меня с собой аптечка…

– Так, идемте, вещи потом заберем, – коротко бросил Алексей Геннадьевич. – Кира, ты можешь идти?

Та слабо кивнула. Ее начало трясти, девушка повисла на моей руке. Евсенко подхватил Киру за другую руку, и я проговорила:

– У меня с собой есть маленькая бутылка воды, но ее хватит только на то, чтоб выпить таблетку. По-хорошему надо делать промывание желудка.

Алексей Геннадьевич с тревогой посмотрел сперва на Киру, потом на меня.

– «Скорую помощь» вызывать бессмысленно, из Маркса машина приедет не скоро. Давайте ей вашу таблетку, постараемся поскорее добраться до медпункта.

Я вытащила упаковку активированного угля, заставила Киру выпить сразу несколько таблеток. После этого мы, как могли быстро, двинулись к медпункту.

Увидев нас с Кирой во второй раз, медсестра сильно удивилась. Посмотрела на едва живую Киру и спросила:

– Что с ней? Опять что-то испортили?!

– Нет, она отравилась, – пояснила я. – Надо сделать промывание желудка, я ей уже дала активированный уголь.

– Чем отравилась? – проигнорировала мои слова медсестра. – Что ела?

– Ничего… – прошептала Кира. – На завтрак была каша, я ее ненавижу…

– Совсем ничего не ела? – настаивала медсестра. Я вспомнила, что происходило в столовой. Все мои соседки отказались от завтрака, но нам дали паек – яблоко, сок и шоколадку. Сок и яблоко Кира положила в рюкзак, а шоколад разделила на две части, и половину плитки съела…

– Она ела шоколад, – проговорила я. – Нам давали паек, шоколад оттуда…

– Странно… – покачала головой медсестра. – Ладно, понятно, пищевое отравление. Вы вдвоем, – она указала на нас с преподавателем, – выйдите пока, нечего вам тут толпиться. А ты, солнышко, – она обратилась к Кире, – пей воду…

Несмотря на просьбу медсестры оставить ее с пациенткой наедине, я все же не покинула медпункт. Не хватало, чтобы в мое отсутствие с Кирой еще что-нибудь случилось, и пока медсестра занималась моей клиенткой, я надела перчатки и вытащила из рюкзака Киры, который был всегда с ней, злополучную плитку шоколада. Точнее, половину плитки. Увы, без экспертизы я не могла определить, отравлен ли шоколад, и если да, то каким ядом. Но плитку я убрала к себе, собираясь отдать ее на экспертизу. Я не сомневалась в том, что шоколад был причиной отравления, вот только кто мог добавить яд в плитку?

В моей голове прокручивались всевозможные теории и догадки. Если преступник – кто-то из студентов училища, то каким образом он мог получить доступ к еде, которую подают в столовой? Я помнила, что паек нам принесли после завтрака, и все учащиеся сидели за столиками. Естественно, отраву в шоколад добавили заранее. Вот только каким образом это сделали? Плитки всем раздавали одинаковые, то есть преступник должен был знать наверняка, что Кире достанется именно отравленный шоколад.