Спроси себя

— Есть тысяча метров. И диаметр подходящий, — сердито пояснил Каныгин.

— Ну хорошо. А где взять время? — с печальным хладнокровием спросил Бурцев.

За окном сначала глуховато, потом все звонче и раскатистей заухал, заволновался гром.

— Сами видите, что времени нет, — продолжал Бурцев. — Есть одно решение, которое может уберечь запань от беды. Надо ставить перетягу.

— Перетягу, значит? — уточнил Каныгин.

— Для этого потребуется один трос. Он у нас есть. Перетягу поставим в пятистах метрах от запани.

— Что это даст? — спросил Алексей.

— Она примет на себя первый натиск бревен и ослабит их давление на запань. Соорудить ее можно часов за пять-шесть. В этом я вижу наше единственное спасение, — заключил Бурцев.

— Что вам сказать? — неодобрительно начал Каныгин. — На словах вроде все складно получается. И трос есть, и времени хватает. А вот пользы не будет. В этом я уверен.

— Почему?

— Не выдержит!

— Ты поясни, Федор, — попросил Алексей.

— Река широкая. Двести семьдесят метров. Горизонт высокий. А трос один. Откуда ему взять силы, чтоб пыж удержать? — Каныгин удивленно пожал плечами и закурил. — Пока мы тут разговариваем, вода из Загорья мчится к нам.

Гром продолжал грохотать за окном. Доносились чьи-то тревожные крики; испуганно фыркая, проскакала лошадь.

— Два года назад на Каме была такая же история, — горячо заговорил Бурцев. — Ну может, чуть слабее, чем сейчас. Но выстояла перетяга. Выстояла!

— А ежели пыж оторвется и всей своей мощью и нажмет на запань? — спросил Каныгин. — Костей не соберем.

— Эдак мы сами обрушим динамичный удар на запань, — с тревогой предупредил Щербак.

— Почему вы решили, что произойдет удар? — спросил Бурцев. — Тогда обошлось. Надо рисковать!

— Риск предполагает ответственность, — резко сказал Алексей.

Под гулкие раскаты грома хлынул дождь.

— Я понимаю вашу осторожность. Но не могу ее объяснить.

— Вы, Юрий Павлович, отвечаете морально, а мы с ним — головой, — Алексей кивнул в сторону Каныгина.

Дождь с шумом забарабанил по пустым фанерным ящикам, стоявшим у конторы, словно лишний раз хотел напомнить о надвигавшейся беде.

— Будем ставить перетягу, — решительно сказал Бурцев.

— Сходи, Федор, проверь, какой сейчас горизонт, — попросил Щербак.

Каныгин понял, что Алексей Фомич хочет остаться с глазу на глаз с Бурцевым, и вышел из комнаты.

— Значит, приказ? — спросил Алексей.

— Да.

— Уезжайте, Юрий Павлович, — неожиданно предложил Алексей. — Уезжайте!

— Как вы смеете?!

— Мы акт составим, что к моменту вашего приезда ворота запани не были закрыты. Отсюда и все беды. Вы ничем не рискуете.

Бурцев переждал минуту и, потемнев, заявил:

— Между прочим, я мог бы и не приезжать — любого инженера послал бы из треста.

Вернулся мокрый Каныгин. Он молча передал сводку Бурцеву. Возле его бахил сразу натекли лужицы.

— Сейчас четыреста восемьдесят, могло быть и больше. Торопится водяной вал. — И Бурцев спросил: — Трос далеко лежит?

— Его отсюда видно… Решили перетягу ставить? — технорук с удивлением поднял глаза на начальника запани.

— Решили. — Бурцев произнес это слово уверенно и твердо, как клятву.

В комнате стало тихо.

— Я не дам такого приказа! Понимаете, не дам! — вдруг взорвавшись, сказал Алексей.

— Тогда это сделаю я.

— Здесь не кулачный бой. Где разумная гарантия предотвращения аварии? Вы требовали от нас расчетов — мы их дали. Где ваши расчеты? Я должен знать, почему я отдаю такой приказ. Вы подумали о последствиях неудачи?

— Ведь всю округу разнесет, — с болью сказал Каныгин.

— Неудача исключена. Увидите. — Бурцев торопливо открыл портфель, вынул бумаги, логарифмическую линейку и толстый справочник. — Все, можете идти!

Бурцев остался один. Он видел, как мимо раскрытого окна прошли Щербак и Каныгин. Хотел окликнуть начальника запани, вернуть его в контору, продолжить разговор, но понял, что сейчас это ни к чему путному не приведет.

«Я должен доказать свою правоту. Вот как все обернулось. Они хотят получить от меня расчеты, они меня экзаменуют. Щербак вдруг стал экзаменатором. А ведь ему самому достался очень трудный вопрос. А я чего-то испугался. Чего? Не знаю… Не знаю… А должен знать. Стоп! Я теряю время. — Юрий Павлович посмотрел на часы, подсчитал: — Сыну пошел десятый час. Он уже спит. А Наташа? Как она там? Ждет мою вечернюю записку. А я не дома. — Он полистал страницы справочника, но мысли уводили его к пережитому. — «Уезжайте отсюда»… Легко это у него получилось! И вроде по-доброму, а в сердце заноза… Хватит об этом! Хватит».

Бурцев потер руками виски и, взяв карандаш, стал чертить схему перетяги. Чем больше он углублялся в поиск нужного решения, тем тверже и уверенней становилось его желание осилить навалившуюся беду. Перебрав несколько вариантов расчетных формул, он остановился на оптимальном, по его мнению, дающем полную гарантию прочности. Сверил свой ответ с примером, обозначенным в справочнике, и с чувством облегчения откинулся на спинку стула.