Спроси у зеркала

И тут вдруг судьба подбросила им подарок в виде соседской девочки Ларисы. И пусть она не их родная дочка, пусть лишь приходящая, и даже совсем не дочь, а просто соседский ребенок, но ведь этот ребенок только ночует в родном доме, а все остальное время-то проводит не где-нибудь, а именно в доме Дидковских! И с Валериком Ларочка сдружилась, как с родным братишкой! А какая она красавица! Как раз такая, о какой мечтали Дидковские: не рыжая, не белая мышь, каких они, насмотревшись на собственные отражения в зеркалах, откровенно ненавидели, а смугленькая, темненькая, с огромными темно-карими глазищами, потрясающе длинными ресничками-опахалами и просто ошеломляющим послушанием. Изольда с Владимиром Александровичем буквально нарадоваться не могли на девочку: невероятно покладистый ребенок никогда не доставлял им ни малейших хлопот, безропотно подчиняясь существующим в доме правилам: всегда аккуратненько ставила туфельки в прихожей, поиграв игрушками, непременно расставляла их по местам, никогда не хныкала и не капризничала, кушала с нескрываемым аппетитом то, что подавали, ни в коем случае не кривясь: 'Я такого не ем'. Даже противную пенку в молоке глотала почти с улыбкой на лице, боясь огорчить тетю Зольду. И уже очень скоро Дидковские смотрели на Ларочку не как на соседскую девочку, а как на свою родную дочь.

Глава 2

Шли годы, дети подрастали. Конечно, львиную долю времени маленькая Ларочка проводила в обществе Валерки и Генки Горожанинова. Однако не забывала и о том, что она девочка, а стало быть, ей просто необходимы подружки. Девочек в этом доме тоже хватало: как-то так получилось, что кооперативные квартиры приобретали, в основном, не пенсионеры, и не слишком молодые люди, а как раз самый золотой возраст — лет так чуть-чуть за тридцать, под сорок. И детей в новом доме оказалось много, и, так сказать, разных. В смысле, разных возрастов: кто, как, например, Лутовинины, к моменту переезда имели лишь одного ребенка, да и того почти младенческого возраста, у кого-то дети были постарше, как Валерка с Генкой, а у кого и вовсе было по двое-трое. В общем, так или иначе, а в подружках Лариса недостатка не испытывала.

Ближе всего она сошлась с Юлей Сметанниковой и Наташей Баглай. Кто знает — не окажись девчонки волею судьбы одноклассницами, быть может, и развела бы их какая-нибудь оказия со временем по разным углам жизненного ринга. Но в том-то и дело, в том-то и штука, что в списках первоклассников, вывешенных на дверях школы, и Лариса Лутовинина, и Юля Сметанникова, и Наташа Баглай оказались ученицами одного класса. Можно сказать, судьба сделала свой выбор.

Обе девочки жили в соседнем подъезде, а потому между собой они сдружились задолго до появления в их компании Ларисы. Однако благодаря своему покладистому характеру Ларочка влилась в их маленькое общество вполне органично. Впрочем, своим присутствием особо им не докучала, по-прежнему большую часть свободного от школы времени проводя в обществе Валерки с Генкой.

Гена Горожанинов, являясь ближайшим и, пожалуй, единственным другом Валерика Дидковского, если не считать Ларочки, в то же время был ему полной противоположностью. Может, и нельзя было Генку назвать абсолютно красивым мальчиком, может, и имелись у него какие внешние недостатки, но в присутствии патологически некрасивого Валерки Генка выглядел 'супербоем' — в смысле, до супермена еще не дорос, зато в остальном полностью соответствовал этому громкому званию. И, естественно, бегали за Генкой не только все соседские девчонки, но и одноклассницы.

Да что там говорить об одноклассницах, если и Ларочкины подружки были безоговорочно влюблены в Горожанинова. И скромница Наташа Баглай, довольно крупная девочка с длинными толстыми косами, и юркая Юля-сливка, прозванная так за фамилию Сметанникова. И если Наташа влюблена была в Генку, пожалуй, скорее за компанию с подругой, то Юлька, похоже, сходила с ума по 'супербою' вполне всерьез. По крайней мере, Ларочке неоднократно доводилось передавать Генке записки от влюбленной подружки.

Сливка завидовала Ларисе. Не тому, что подруга является более удачливой соперницей, а завидовала Ларискиной вхожести в круг ближайших Генкиных друзей. Неоднократно Юля с Наташей напрашивались в их тесную компанию, и если Лариса не находила возможности отказать подругам, то получалось у них не нормальное общение, к которому с раннего детства привыкла Ларочка, а форменный дурдом. Никак не хотели мальчишки видеть в девчонках нормальных людей, непременно нужно было дергать их кого за косы, кого, как, например, Юльку-сливку, за юбку, а иногда и весьма откровенно щипать ее за попку, раз уж не могла похвастать косами, как подруга. Лариса при этом совершенно игнорировалась, упорно не причисляемая к девичьему полу — Лариса была своя в доску, Лариска была не девочкой — другом.