Спросите у берез…

Геродник! Такой же, как всегда — шумный, неугомонный. Едва доложил в штабе о выполнении задания, сразу же пошел разыскивать друзей. Надо же рассказать им о своих приключениях!

А они были. Об этом можно догадаться по наигранному озорству, за которым он хочет спрятать случившееся. Задержка на целые сутки не может быть без причины.

Они молчаливо смотрят на разведчика, ни о чем его не спрашивая. Знают, что он ничего от них не утаит.

— Да, было дельце. Едва не попали в объятия к заборским шуцманам, — начал Людвиг, садясь рядом с ребятами. — Возле Прошек устроили засаду, когда мы возвращались из Себежа. Выручила Женя. Успела предупредить. Почти сутки пришлось отсиживаться в малиннике. Смотреть теперь на малину не хочется…

Людвиг смеется заразительно, от души. Улыбаются и ребята.

— А с заданием как? — спрашивает Василий.

— Задание перевыполнил в два с половиной раза, — весело отвечает Геродник.

Ребята переглядываются: никогда он не скажет так, чтобы сразу было понятно, обязательно что-нибудь закрутит. Было известно — Геродник шел взрывать эшелон. Могло, конечно, повезти — на станции было два эшелона. А откуда же еще половина?

— Один эшелон везли два паровоза. Видно, тянули что-то тяжелое. Так что из уважения ко второму паровозу можно добавить еще пятьдесят процентов. Скажи, комсорг, имеем мы на это право? — обращается он к Василию.

— Смотря что везли, — отвечает тот. — А вдруг там были гробы для доблестных солдат фюрера.

— Э нет, гробы из Германии не повезут… На вагонах стояла надпись «Берлин». Из самого Берлина был, значит, груз.

Разговаривали и не заметили, как подошел Петр. Он переодет. Вместо солдатской гимнастерки на нем крестьянская одежда. Значит, уже собирается в дорогу.

— Возьми меня, — просит Мишка.

— Нельзя, — отвечает Петр, — сказано идти одному. Опасное дело. Надо проникнуть в гарнизон. Одному удобнее.

Некоторое время он молчит, затем прощается.

— Ну, так я пошел. Бывайте, ребята.

— Счастливо! — говорит за всех Василий.

— В случае чего — заглядывай в малину, — улыбается Людвиг, — только очень не увлекайся…

Петр машет рукой и исчезает в лесной темени.

А через несколько дней партизаны шли по пути, проверенному разведкой. Двигались глухими лесными стежками, в обход деревень. Здесь были: Петр, Василий, Мишка, Вестенберг, Бордович, Смирин. Когда густые сумерки окутали землю, вышли на опушку.

Слева и справа, от взвода Петра, заняли исходные позиции другие подразделения. Где-то здесь недалеко и взвод Смычкова. Он собран, подтянут, хотя на него свалилось большое горе. Недавно за связь с партизанами оккупанты расстреляли его мать. С нетерпением поглядывает Смычков на небольшую высотку, где поставлены орудия. Они должны возвестить о начале атаки. В темноте трудно что-либо разглядеть, однако все знают, что впереди — поселок Кохановичи. В нем большой немецкий гарнизон, разгром которого назначен на рассвете.

А до рассвета еще несколько часов. Можно было бы немного и отдохнуть. Но спать никому не хочется, перед предстоящим боем все возбуждены.

Где-то за лесом блеснула молния, раздались приглушенные раскаты грома.

— Люблю такую ночь, — говорит Вестенберг, — чтобы темно было, как в погребе. И вдруг молния на какой-то миг просветит все вокруг, до каждой отдельной травинки. — Он приподнимается на локте и смотрит в ту сторону, где только что прочертила небо молния. — И вообще люблю грозу. В некоторых сказках говорится, что гроза — гнев природы. Неправда! Это ее торжество. Праздник, когда она показывает свою силу.

— А ведь это обыкновенное электричество, — вмешивается в разговор Смирин, — особенно много энергии в шаровых молниях. Вот я читал…

— Да, шаровые молнии — это что-то удивительное, — перебивает его Вестенберг, — чаще всего они бывают в горах. Окончится война, обязательно съезжу на Кавказ. Поставлю где-нибудь в горах палатку и буду наблюдать. Давно мечтаю побывать там. И еще на севере, в Карелии.

За разговором не заметили, как на востоке посветлело. Небо стало более высоким, прозрачно-серым.

Вдруг над лесом взвилась зеленая ракета. И сразу же началось. Предрассветную тишину раскололи выстрелы пушек. Потом многоголосым хором заговорили винтовки, автоматы, пулеметы. Это открыли огонь ринувшиеся на штурм гарнизона партизаны.

Они бежали со всех сторон к большому кирпичному зданию бывшей школы, рядом с которым приютилось еще несколько домов. В них, в этих домах и в школе, за надежным укрытием из колючей проволоки засел вражеский гарнизон.

Снаряды разбросали проволоку, пробили стену школы, выбили рамы в окнах.

Неожиданный шквал огня вызвал переполох в стане противника. Гитлеровцы выбегали из помещений, прятались в огородах, небольшими группами пробирались к окраине поселка. Но когда партизаны вплотную подошли к кирпичным строениям, фашисты открыли ответный огонь.

Они яростно отстреливались с чердаков зданий, из траншей, из-за деревьев.

— Бросай гранаты! — скомандовал командир взвода Николай Иванов.