Спрут

— Вот это-то меня и беспокоит, — сказал прокурор, которому разговор начал надоедать. — Вы хотите всех поставить на одну доску. Проверять всех подряд, без всякого разбора. И вас не волнует, что среди них могут оказаться уважаемые люди. Но вы отдаете себе отчет в последствиях такой широкой операции? Это перевернет вверх дном весь город. А вы подумали об ущербе, который можно нанести ни в чем не повинным людям? Мой дорогой, мы с вами на Сицилии. Даже если из наших проверок человек войдет с высоко поднятой головой, в глазах остальных он все равно обесчещен, с ним все кончено. Не обижайтесь, Каттани, если на ваше предложение я говорю «нет». Такие люди, как вы, мне нравятся. Вы инициативны, полны идей. Но постарайтесь понять и мою точку зрения.

— Я все понимаю, — проговорил Каттани, — но убежден, что победить мафию мы сможем, только проявив немножко смелости и чуточку фантазии.

— Сохраняя при этом уважение к добропорядочным гражданам, — весомо произнес прокурор. — Я не могу позволить развернуть против мафии кампанию, которая могла бы задеть ничем не запятнанных людей. Вы мне принесите данные, свидетельствующие о том, что такой-то и такой-то подозревается в принадлежности к мафии, и тогда я санкционирую, проведение всех проверок, какие вы только пожелаете. Но действовать так, вслепую, нельзя.

* * *

Что же теперь делать? Каттани чувствовал, что руки у него связаны, и не находил себе покоя. Разумеется, он не согласится вот так топтаться на месте, не решаясь дать бой. После долгих размышлений он решил попытаться пойти окольным путем — ведь именно окольный путь иной раз оказывается самым коротким. Поскольку прокурор возражает против его предложений, надо попробовать надавить на него сверху.

Все надежды он возлагал на Каннито — своего влиятельного столичного друга. Сел на самолет и отправился к нему в Рим. Теперь тот занимал ответственный пост — стал начальником отдела «Зет» секретной службы. Каннито принял комиссара в своем просторном кабинете, в бельэтаже старинного римского палаццо.

— Я не сомневался, что вам это удастся, — поздравил его Каттани.

— Жизнь, любезный друг, подобна лестнице, — усмехнулся тот, весь с иголочки и благоухающий, словно только что из парикмахерской, — то спускаешься, хо поднимаешься.

— Прошу извинить за мою настойчивость, — сразу перешел к делу Каттани, — но там, на Сицилии, я словно попал в стадо овец. Никто не хочет брать на себя ответственность, всегда находят подходящую отговорку, чтобы уйти в кусты. Я решился просить у вас поддержки. Достаточно одного лишь легкого толчка с вашей стороны, и весь механизм сразу бы заработал.

— Я не совсем понимаю, о чем идет речь.

— Сейчас, ваше превосходительство, вы все поймете.

И комиссар положил перед ним копию докладной, представленной прокурору.

Читая докладную страница за страницей, его превосходительство отмечал отдельные места то мычанием, то восклицаниями.

— Гм... Черт возьми!.. Однако...

Наконец захлопнул папку и положил на нее руку.

— Любопытная история, — проговорил он сухо. Все его жизнерадостное оживление вдруг куда-то пропало. — Но я не вижу, чем я мог бы быть тебе полезен.

— Воздействовать на прокурора, ваше превосходительство, — подсказал Каттани. — Без всякого сомнения, он посчитается со звонком из Рима.

Каннито молчал, и комиссару показалось, что от патрона начинает веять чуть ощутимой враждебностью.

— Да уж, никак не скажешь, что ты хоть кого-нибудь жалуешь, — наконец произнес он. — Тут и банкиры, и подрядчики. И все, по-твоему, разбогатели на наркотиках.

— Я не могу в этом поклясться, — возразил Каттани, — но у меня имеются достаточные основания это подозревать, и для очистки совести мне хотелось бы убедиться, правильны ли мои подозрения. Вы слушаете меня?

— Да, да, конечно.

Его превосходительство, казалось, утомил этот натиск, и он поспешил попрощаться с комиссаром, заверив, что позвонит прокурору.

— Попробую уговорить его, хотя, думаю, это будет не очень-то легко. Да не надо так торопиться. Вы бросились в атаку сломя голову.

* * *

На следующий же день влиятельное лицо из Рима вызвало по телефону прокурора города Трапани. Прокурор, казалось, был польщен этим звонком, сказал, что для него слышать голос его превосходительства «огромное удовольствие», и начал рассыпаться в комплиментах и слащавых поздравлениях с «заслуженным назначением на столь престижный новый высокий пост». Наконец он спросил:

— Но скажите, чем могу вам служить?

Услышав о поездке Каттани в Рим, прокурор расхохотался:

— Ну этот молодой человек зря времени не теряет! Замечательный парень, старательный, его рвение достойно всяческого восхищения. Но он хочет отдать под следствие полгорода. Вы же понимаете, что это невозможно. Я знаю, что он ваш протеже. Конечно, весьма ценный работник, ничего не скажешь...

Из Рима донесся произнесенный раздраженным голосом ответ, который поверг прокурора в изумление: