Спускаясь к звездам

Я долго ждал своего счастливого случая и как только он мне подвернулся, я пришел к вам. Моя миссия – помочь вам победить в этой войне. Я знаю, что это единственно правильный выход, но теперь братья считают меня предателем. Если я вернусь, меня убьют. По моему следу идут отцовские ищейки. Надо же, родной отец меня проклял… родной отец. Но теперь моя семья – вы. Я всегда считал вас своей настоящей семьей. Всё это важно, я хочу, чтобы вы поняли мои мотивы, прежде чем узнаете то, что я хочу вам сказать.

Да, вы правы, я слишком отвлекся. Я пришел рассказать, что знаю, как вам вернуть свое оружие и тем самым получить преимущество в войне. Наши ученые десять лет вели разработки по созданию портативного генератора метаэнергии. Такой генератор можно даже носить с собой. В карман брюк он, конечно, не поместится, но возить с собой на автомобиле вполне можно. А это значит – бесконечный заряд для ваших макуавитлей и возможность создания новых технологий.

Знаю ли я, как создать такой генератор? Нет. Я же не ученый. Но я знаю, где лежат чертежи. Скорее всего, там не все верно. Наши умники нахватались дурных привычек у Микеланджело и в последний момент в готовой работе всегда что-то меняют. Обычно это какая-то одна деталь. Возможно даже, что всего одна цифра. И уже никому не удается воссоздать объект, изображенный на чертеже. И то, это в лучшем случае. Скорее всего, информация полностью зашифрована. Но я верю, что вам под силу разгадать любой код.

Это, знаете ли, очень по-нашему – спроектировать генератор, но не собирать его. Это наша уловка, наша потенциальная возможность влияния – на крайний случай. Только вот мои братья считают, что крайний случай еще не наступил, а считаю, что самое время выбрать свою сторону и сражаться.

Ах, да, я снова отвлекся. Так вот, я знаю, где лежат чертежи. Не точно, но приблизительно – наши умники любят всё прятать в самых неожиданных местах. Вот и сейчас они выбрали место, где никто не станет искать. Это очень далеко отсюда, в холодной России. Где-то в Челябинской области. Приблизительные координаты такие…

Зали несколько раз перечитала материалы допроса, шепотом повторила координаты. Она знала, если удастся найти бумаги, о которых говорил дикарь, если удастся расшифровать их и создать генератор, то это станет решающим шагом в затянувшейся войне. Сложно было даже представить, какие возможности откроются перед странниками теперь, когда они освоились на этой планете и постигли многие земные технологии.

Она сделала резервную копию файла, которую сохранила на свой личный навигационный компьютер и поднялась из-за стола. Вечер был уже поздний, но она надеялась еще застать хотя бы одного из аж-сулов и поделиться с ними полученной информацией.

Зайдя в штабное здание, она привычно миновала охранников, поздоровавшись с ними кивками и направилась на второй этаж, стены которого были увешаны фотографиями, на которых были запечатлены сцены строительства города. И почти на каждой из них можно было разглядеть Кинбатаба, руководящего процессом.

Из-за стекол в помещение выплескивалась чернильная темнота ночи, и лишь редкие энергосберегающие лампы сдерживали натиск тьмы. В здании почти никого не осталось, и в густой тишине только эхо собственных шагов служило Зали торжественным аккомпанементом.

Она дошла до конца коридора, который упирался в массивную дверь. За этой дверью находился кабинет Келгани, тут решались все военные вопросы. Обычно это происходило так: аж-сул садился в кресло, закинув ногу на ногу, и задумчиво глядел в окно, пока один или несколько странников излагали ему суть вопроса. Он никого не перебивал, не задавал уточняющих вопросов и вообще, казалось, не слушал своих посетителей. Когда они заканчивали говорить, Келгани мог провести еще какое-то время в задумчивом молчании. Затем он поднимался, прохаживался по кабинету, заложив руки за спину и давал свой ответ. Говорил он тихо и спокойно, будто находился в кабинете один и просто размышлял вслух, но каждый знал, что за этим спокойствием и вежливыми интонациями скрывается железная уверенность в единственно правильном варианте решения проблемы.

В этом кабинете начинались рейды и военные походы, тут решались судьбы пленников и составлялись расстрельные списки. Редко кто осмеливался спорить с Келгани, поскольку тот легко, не повышая голоса, разбивал в пух и прах любую аргументацию несогласных. Единственным, кто постоянно вступал с ним в споры, был Кинбатаб. Хотя сферы деятельности и области ответственности аж-сулов и было максимально разделены, все время находились моменты в которых пересекались их интересы, а мнения оказывались противоположными. Из-за двери нередко можно было услышать жаркие дискуссии, которые нередко заканчивались тем, что Кинбатаб вылетал из кабинета будто вышвырнутый взрывной волной собственных криков.