Спустя десять счастливых лет

– Ужас какой. Надо отправить ей открытку или цветы. В которой больнице?

– Не знаю. Джереми не говорил.

– Как долго она там пробудет?

– Не знаю.

– Наверное, сложный перелом, если пришлось лечь в больницу.

– Он не говорил.

– Ну а ты спросил бы!.. Позвоню ему. Я очень переживаю за Бекки, – добавляет мама.

– Это все будет долго и трудно.

– Она сама с собой разговаривает. О чем, я не расслышала, но…

– Я тоже сам с собой говорю в своем домике.

Мама смеется.

– Не тот случай. Ты-то старик. Кстати, Марджори спрашивала, не захочет ли Бекка ей помочь.

Мои плечи каменеют. Марджори – одна из маминых подруг по теннису, которая занимается онлайн-бизнесом под названием «Сельские штучки». Папа зовет их «сельскими тряпками». А я стараюсь не попадаться Марджори на глаза.

– Я, пожалуй, ей позвоню…

НЕТ!

Пищит микроволновка – приготовилось вареное яйцо для папы.

– Нет, – возражает он. – Не надо торопить Бекку. Пока что мы просто должны быть рядом.

14

Середина августа, утро, приходит время для УЗИ на двадцатой неделе. Я уже два месяца как дома. Мама, папа и я влились в ритм обычной жизни. Я выгуливаю Одри, часто в компании Джанет и Вуди. Иногда ко мне присоединяется мама с близнецами, что превращает обычную прогулку в целое событие.

Мальчишки вечно спорят, кто из них откроет маленькую белую калитку, которая ведет к заливным лугам. Случаются скандалы. Обычно именно Оскар в итоге отказывается идти дальше и усаживается – плюх! – прямо в коровий навоз в только что постиранных и выглаженных штанишках цвета хаки. Тео тут же повторяет за братом. Не знаю, как мама их выдерживает, пока Пиппа работает в теннисном клубе. К концу дня она становится раздражительной и прикладывается к бутылке водки на час раньше, безо всякого чаю.

Ежедневно болтаю с друзьями. Джейми точно так же, как я, поразился, что Джо живет в Винчестере. Сильви хочет с ним повидаться, хотя в Бристоле они не были близки. Она не знает, что случилось между мной и Джо. Никто не знает, кроме Китти. Еще я регулярно общаюсь с Кэролин. Она рассказывает про овощи и травы, которые выращивает сама, как обожает сажать их долгими летними вечерами. Похоже, сад для нее – священное место.

Помогаю маме готовить, правда, даже это не так просто, как кажется на первый взгляд.

– Ох, любопытненько, – выдала она, когда я добавила апельсиновый сок в маринад для курицы. – Клэр Фрэнсис говорит, что лучше добавлять лимон, причем вместе с цедрой.

Клэр Фрэнсис – это мамина подруга и гуру кулинарии.

Я разговариваю с Олли. Иногда я слышу его голос в голове, иногда нет. Он все так же утверждает, что тем утром его ничего не волновало. Жаль, что ни мама, ни папа, ни я никак не наберемся смелости, чтобы упомянуть его имя за ужином.

– Нет, Пиппа, прости, не могу, – прислушиваюсь к маминому разговору по телефону, закончив читать и-мейл от Глитца.

На сердце становится легче от строк: «Рассчитал тебе добавку плюс декретные, а потом, когда ты родишь, мы все пересмотрим. Скоро вышлю чек».

Милый Глитц… каким заботливым начальником и другом он стал. Эти деньги придадут мне уверенности в завтрашнем дне. Позвоню Глитцу после клиники, поблагодарю.

«Мы с Марти часто о тебе вспоминаем, – заканчивает он письмо. – Удачи на УЗИ. С любовью, Глитц».

– Знаю, что еще каникулы, но сегодня у Бекки УЗИ, – снова слышу маму.

Через пару минут она кладет трубку.

– Давай, Ребекка, потом прочитаешь, – командует мама. На мгновение мне будто снова десять, и если я не пошевелюсь, то опоздаю в школу.

Все-таки хорошо, что мама идет со мной.

– А что Пиппа хотела?

– Просила присмотреть за мальчиками. Знаю, что ей сложно, однако…

– Мам, я могу пойти сама.

– Нет. Я не намерена бросаться к ней по первому требованию.

Почему бы им не приглашать нянечку? Этот вопрос интересует меня уже давно, но я его не задаю. Не хочу нарушать хрупкое равновесие, когда мы вот-вот должны отправиться в клинику.

Мы с мамой вглядываемся в монитор и на этот раз различаем очертания ребенка. Я внимательно слежу за выражением лица медсестры, которая рассматривает изображение. Теперь я понимаю, насколько хочу ребенка, – ведь мне жутко страшно, что она заметит неладное. Однако пока что медсестра говорит, что размеры головы, окружности живота и бедренной кости соответствуют норме.

– Хотите узнать пол? – спрашивает она.

Мама предлагала не узнавать, чтобы был сюрприз, но судя по тому, что она перестала вязать, даже ей немножечко любопытно.

– Это мальчик, правда? – говорю я.

– Мальчик, – кивает медсестра.

Мы с мамой переглядываемся со слезами на глазах. Я тянусь к ее руке… и отдергиваю ладонь.

– Мам! Он толкнулся!

Такой легкий удар, словно внутри меня воздушный пузырь. Малыш снова пинается.

– Он здоровается, – улыбается мама.

– Я сегодня приготовлю ужин, – заявляю я маме. – А ты иди отдохни.

Она смотрит на меня так, будто я предложила ей спрыгнуть с парашютом.

– Сделаю спагетти, если у нас есть фарш.

Курица с лимоном и спагетти болоньезе – чуть ли не единственные блюда, на которые я способна.