Спустя десять счастливых лет

– Если кто и виноват, то я. Первые несколько месяцев были отличными. В основном из-за похоти. Меня покорила ее внешность. Да, я поверхностный! Такие дела. – Он виновато поднимает руки.

– Была бы я мужчиной, мне бы она тоже понравилась.

– В общем, я знал, что придется со всем этим покончить. Когда она позвала меня знакомиться с родителями, я не захотел. Понял, что у меня нет к ней глубоких чувств и никогда не будет. Попытался сегодня мягко ее к этому подвести. Не по телефону же.

Я касаюсь его руки, чтобы он перестал мусолить сахар.

– Прости, что она забыла имя Олли, – говорит Джо, – и за ее тон.

– Не волнуйся. Я большая девочка. Особенно сейчас. – Складываю руки на животе.

Джо не улыбается.

– Лучше бы она сорвалась на меня. После всего, что ты пережила, я совершенно не хотел, чтобы так произошло.

Я уговорила Джо остаться и помочь мне с елкой. Он выбирает симпатичную веточку и вешает на нее улыбчивого Санту.

– Больше ни слова о Пите. Ты-то как?

Рассказываю, что у меня во рту появилась язвочка из-за того, что я объелась ананасов.

– Зачем ты ешь ананасы?

Вешаю над Сантой ярко-красное стеклянное сердечко и задеваю рукой Джо. Говорю, что ананас, по идее, должен помочь быстрее родить.

Джо, смеясь, наклоняется с блестящим золотистым шаром к нижней ветке и замечает обернутый лентой конверт.

– Подарок родителям, – поясняю я. – Купила им билеты в Сиену на весну.

Хочу их отблагодарить за все, что они для меня сделали.

– И для тебя кое-что есть. – Поднимаю плоскую коробку, обернутую коричневой бумагой и перетянутую красной бархатной ленточкой.

– Для меня? Ого.

– Открывай.

– А у меня для тебя ничего нет.

– И хорошо. Ты не обязан. Открывай давай, – настаиваю я.

Внутри лежит масляная картина с изображением лимонного дерева, прямо как та, что нравилась Джо в Бристоле. Он смотрит на меня с теплотой в глазах.

– Спасибо, Джо. Это ты вдохновил меня снова взяться за рисование.

– Мне очень нравится, – улыбается он.

– Ее не продашь в Сотбис, но…

– Для меня она бесценна.

Мы продолжаем украшать елку. Я разворачиваю второго шоколадного оленя и, жуя, смеюсь, что это для ребенка, который оказался очень даже сладкоежкой.

– Весьма удобно. Сколько еще дней осталось?

– Десять.

– Черт.

– Спасибо. – Устанавливаю на верхушке серебристую фигурку ангелочка. – Теперь мне явно полегчало.

Мы едим яйца с тостами. Джо спрашивает о моих планах после рождения ребенка.

– Перееду в Лондон, как только смогу.

– И не будешь скучать по семье?

– До Лондона всего полтора часа.

– Ты хочешь вернуться?

Замечаю, что Джо почти не притронулся к еде.

– И да, и нет.

– А ты не думала остаться здесь? Навсегда? Сможешь начать новую жизнь.

– Джо, мне и тебя будет не хватать.

– Я рассуждаю, исходя из практических… – Он осекается. – И мне тебя будет не хватать, Бекка.

Я улыбаюсь.

– Последние полгода были сложные, но мне очень помогла поддержка семьи, встречи с Анни, ребенок… – Опускаю взгляд на свой огромный живот. – И работа в «Мезо Джо». Ну, не только. Еще ты.

– Я?

– Я рада, что ты вернулся в мою жизнь, и я так рада, что мы смогли оставить прошлое позади. Олли бы этого хотел, несмотря ни на что. Я не забуду время, которое мы провели вместе.

– И я не забуду. Но мы ведь продолжим общаться? А то ты так говоришь, будто мы еще на десять лет пропадем!

Мы начинаем вспоминать дегустационный курс. Как Адам с гордостью получил сертификат, который он собирался повесить в рамочке. Как Джанет задорно хохотала и пьянела, как Моника избегала вечно растрепанного Генри, а потом влюбилась в симпатичного Скотта. Как Джо помогал мне пережить день рождения Олли и как мы гуляли с его отцом, Фрэнсисом.

– Ну, когда в «Лобстер-Пот»? – спрашиваю я, и мы начинаем смеяться.

– Если бы мы так не веселились, я бы заплакал, – добавляет Джо.

Потом мы сидим и слушаем шум дождя.

– Ты мне тоже помогала, Бекка, – наконец нарушает тишину Джо. – Всегда чувствовал какую-то пустоту после того, как потерял связь с тобой и Олли.

– Погоди-ка…

– Бекка? Что ты делаешь?

Поднявшись в комнату, я достаю из-под кровати коробку с вещами Олли. Возвращаюсь уже с конвертом.

Джо его открывает. Внутри лежат их фотографии, которые Олли хранил в нижнем ящике стола. У Джо на глазах выступают слезы.

– О, тот день. Нам было скучно, поэтому мы пошли в город. Ты тогда училась во Флоренции.

– Ну, без меня там точно было скучно, – шучу я.

Джо берет вторую фотографию.

– А это с новогодней вечеринки у Китти, да? Отличный снимок. Ох, какие мы тут еще молодые! Я правда могу оставить их себе?

Киваю, тронутая тем, сколько эти фотографии для него значат.

Мы продолжаем вспоминать. Как поднялись на холм Святой Екатерины, и Джо, прощаясь с Олли, отпускал воздушные шарики. Как мы играли в «Мистера Лягушку» в лабиринте, и школьники смеялись над Джо в красных трусах.

– После такого дня мне бы не помешало как следует проораться. Пойдем? – предлагает он.

– Кажется, я и шага в гору не смогу сделать.

– Я тебя отнесу.

– И спину себе сломаешь?

– Еще десять дней, – рассуждает Джо вслух, – и все изменится.