Спустя тысячелетие. Лунная дорога

Поскольку есть у каждого чуткость к

страданиям от общественных бедствий,

постольку он человек.

И. Н. Крамской

Они оба прочитали первую часть романа.

— Не может того быть, — назидательно сказал солидный, уверенный в себе седой читатель в строгих очках с золотой оправой и повторил:- Не может того быть, чтобы из десяти миллиардов человек, составлявших население планеты в XXI веке, к XXXI веку осталась лишь жалкая кучка дикарей!

Она была моложе, красивее, элегантнее, но не менее искушена в спорах, модно причесанная, чуть ехидная.

— А гибель человеческого вида из-за изменений условий существования на планете вы допускаете?

— Ну мало ли что может произойти с Землей! Космическая катастрофа, столкновение планет. Луна в свое время непонятно как удержалась на своей орбите, не врезалась в Землю. А не так давно малая планетка, величиной с хороший наш остров, мимо Земли промелькнула. И, говорят, еще вернется… Или, скажем, когда-нибудь Солнце погаснет или, наоборот, в «белого карлика» превратится, испепелив всю свою планетную систему. — И он выпустил клуб дыма.

Она поморщилась:

— Значит, вы допускаете гибель человечества?

— Допускаю. Это может произойти и в результате ядерной войны. Поэтому такой войны нельзя допустить.

— А чем лучше (или хуже?) погасшего Солнца или столкновения планет смертоносная радиация, которая может возникнуть не только из-за ядерных бомб? Или отравление воды, воздуха, растительности? Исчезновение защитного слоя в атмосфере? Или, скажем, возникновение из-за уродливого развития цивилизации эпидемий, столь же неожиданных, как и неотвратимых?

— У вас бедствия сыпятся как из рога изобилия,- запротестовал он.- Придумать все можно. Надо провести грань между возможным и неизбежным.

— Вот видите! — обрадовалась она. — Выходит, вы допускаете не только увядание, но и полную гибель цивилизации. Так почему протестуете против показа горькой судьбы оставшейся его части?

— Не знаю, не знаю!- раздраженно ответил он.- Тому, что читаешь, не хочется верить.

— Хочется или не хочется? — наступала она.

— Если на то пошло, то не хочу! Не могу поверить в гибель цивилизации, всего того, что создавалось тысячелетиями!. В торжество Урун-Бурунов! И безнравственных Жрецов — вдохновителей. Средние века с их религиозным изуверством миновали невозвратно.

— А в опасность гибели цивилизации готовы поверить?

— В опасность готов,- сказал он и погасил сигарету в пепельнице;потянулся было за другой, но отдернул руку.

— И задуматься над этим готовы?

— Задуматься всегда полезно.

— Так вот, вы уже и задумались над Городом Руин и Урун-Буруном. Кстати, ему подобных можно найти не только среди руин.

— Да, встречались такие даже в странах благоустроенных, цивилизованных, — неохотно признал он.

— Так не расцветут ли такие Буруны в дни общих бедствий?

— Бедствия должны объединять, а не разъединять людей.

— Но, с другой стороны, обострится эгоизм, всплывут на поверхность негодяи. Разве мало таких примеров?

— Да что вы спрашиваете? Сами знаете. — Он готов был уже рассердиться.

— Юпитер, ты сердишься. Значит, ты не прав! — процитировала она.

— Посмотрим, кто прав, — проворчал он, шаря по карманам в поисках сигарет.

— Подождем второй части романа, — предложила она.

Он закурил и нехотя согласился.

Этот разговор воображаемых читателей происходил, конечно, лишь в авторском сознании. Однако такой диалог возможен, и автор заранее согласен с каждым из спорящих. Они по-своему правы.

Но и автор прав, приступая к следующей части.

Часть вторая СУД ПОТОМКОВ

И прогремят раскаты громко

Суда разгневанных потомков.

Весна Закатова

Глава 1 НАСТОЯЩАЯ ЖЕНЩИНА

В минуту нерешительности действуй

быстро и старайся сделать первый

шаг, хотя бы и лишний.

Л. Н. Толстой

Планета казалась чужой.

Под конвоем бородачей с дубинками звездонавты вереницей пробирались сквозь синие заросли.

Деревья здесь не тянулись к солнцу, а, уродливо изогнувшись, стелились по земле. Их странные ветви переплетались, как клубки диковинных змей, а неправдоподобная «листва» меньше всего напоминала сочную зелень дубрав или душистую хвою тайги. Закрученные в жгуты и спирали ветви сцеплялись, перепутывались, сплетаясь в непроходимую сеть.

Отыскивали узкие тропы, проходы, проложенные в зарослях неведомыми обитателями; никто не встретился на пути.

Все вокруг было живым и в то же время мертвым. И жутко становилось на душе у тех, кто знал совсем иную Землю!

Когда процессия выбралась наконец из душной сельвы на древнюю насыпь, на миг показалось, что хоть здесь можно свободно вздохнуть. Но глубокий вдох не приносил облегчения. Очевидно, иным стал состав атмосферы: в ней теперь мало кислорода и много примесей.

Урун-Бурун, грозный и взъерошенный, словно каждый волосок на его голове и в бороде встал дыбом, возглавлял шествие.