«2/9. 27.
Я вовсе не считаю, что ты совершенно здоров, но я писал тебе, как обычно. Мне казалось, что мое письмо не менее нежное, чем мамины письма, но оказалось, что я все делаю по-дурацки. Мне хотелось помочь тебе, поддержать тебя, поделиться с тобой собственным опытом. Я хочу помочь всем своим детям, и когда ты станешь старше и задумаешься над этим, ты меня поймешь. Только что я дочитал последнюю корректуру своей большой книги, она выйдет 1-го октября. Но эта книга еще не для тебя, тебе еще надо повзрослеть, и я решительно требую, чтобы ты пока ее не читал. Это не детское чтение, когда-нибудь ты это поймешь. Теперь я начал писать статью для американского журнала. Я очень рад, что у тебя появился аппетит. Немецкий не так уж тяжел, вот увидишь! И математика тоже вполне одолима!
«Скитальцы» вышли в октябре 1927 года. И в Норвегии и за границей книга была воспринята как большая творческая победа, поразительное возвращение художника после двух романов, которые, по мнению многих, не достигали уровня его лучших книг, написанных раньше.
В письмах ко мне отец никогда не упоминал об этом, ни словом не обмолвился об успехе. Может, потому, что я мог поддаться искушению и прочитать запретную книгу? Не думаю. Скорее всего, это была его обычная застенчивость и явное отсутствие интереса, когда речь заходила о его собственных произведениях и отзывах критиков.
За эти три года, что я учился в Эурдале, то есть с пятнадцати до восемнадцати лет, я получил от него много писем. И они помогали мне ощущать близость с домом, несмотря на разделяющее нас расстояние. В них он часто сообщал мне о заботах и делах домашних, и конечно больше всего о том, что особенно занимало его самого — жизнь и строительство в усадьбе. А часто он садился и писал нам всем, просто чтобы немного поболтать с нами. Когда мы жили врозь, ему нас не хватало, так же как и его нам.
Я приведу некоторые из писем, или хотя бы отрывки из них, в них видны те стороны отношений между отцом и сыном, которые в то время имели для меня огромное значение.