Спутник «Шаг вперед»

— Раз принципиальная трудность — значит, нужно принципиально новое решение. Проще простого. Он поднялся, мягко шагнул к Кедрину и навис над ним, улыбаясь, впрочем, безмятежно и доброжелательно.

— Вот как, — сказал Кедрин. — А сколько у вас в сумме трех движений?

— Не пробовал, — сказал Велигай, — А сколько вам нужно времени?

— Надо подумать, — протяжно проговорил Кедрин. На самом деле он уже думал. — Разве что… Бросить вдоль луча скользящее поле? Но это пока разрабатывалось только теоретически… А что? Может быть, этот объем не так уж важен?

— А вы вспомните ваш излучатель для стационарного передатчика. Его габариты.

— Не могу, — сказал Кедрин, — Я eго никогда не видел. Электронную модель мы дали в машину — на расшифровку, расчеты в материале, программирование — и в производство. Ладно, подумаем набело…

Он неторопливо перебрался в правое кресло, покинутое посетителем. Жестом пригласил Велигая присесть рядом;

Кедрин надел на голову массивный шлем, застегнул пряжку. Протянул руку к пульту, единственному инструменту конструктора. Коснулся включателя. Вспыхнул индикатор: Элмо — электронный «мозг» — подключился, стал выслушивать приказания мозга Кедрина, отдал в его распоряжение свою обширнейшую память, связанную с Оперативным Мемориалом Института, невообразимую быстроту расчетов.

В Институте связи — институте Слепцова никто не думал невооруженным мозгом.

Кедрин нажал кнопку — стена напротив засветилась, по ней потекли цифры, символы, замысловатые кривые… Кедрин прочитывал их, некоторые возвращал, и они, повинуясь движениям его лежавших на клавиатуре пальцев, проскальзывали в левый верхний угол стены и там застывали. Потом Кедрин пошевелился в кресле, отыскивая удобнейшее положение. Стояла тишина, только еле слышный непрерывный шорох доносился, казалось, отовсюду. Через полчаса Кедрин глубоко вздохнул, стащил шлем, выключил Элмо, провел рукой по волосам.

— Грубо говоря, здесь еще до моделирования расчетов суток на пять машинного времени. Зависимых расчетов. Ну, человеческих, что ли… Потом машина сможет считать сама.

— Пять суток — это много.

— Пока у нас еще нет индивидуальных Элмо. Это впереди. Я в лаборатории не один…

— Об этом я не подумал, — огорченно признался Велигай. — Может быть, транслируем данные в Ригу? На центр?

— Нет, — сказал Кедрин. — Это я сделаю сам. Если даже и невыполнимо, то, во всяком случае, интересно.

— Вы любите рисковать?

— Без риска здесь нельзя. Конструкции не могут стоять на месте. Они должны совершенствоваться непрерывно. Иначе зачем мы здесь? Так что поднагрузим пещеру…

Он, усмехаясь, объяснил: комната и в самом деле была пещерой в толще гигантских вычислителей, скрывавшихся за стенами, потолком, под полом… Они стояли у окна, и Велигай слушал и глядел на подрагивающую от легкого ветерка листву, глядел странно: то ли ему трудно было поверить, что гигантские логические мощности кроются здесь, среди этих обыкновенных деревьев, таких спокойных и древних, то ли, наоборот, деревья казались ему странными — они-то остались такими же, как и сотни лет тому назад, троюродные родственники человечества.

— Пещерные люди, как интересно! — сказал Велигай и снова заулыбался. — Кстати, а ваш второй пещерный человек…

— Андрей Коровин?

— Он не будет возражать? Он где?

— Он удрал в лес размышлять, — сказал Кедрин, — Вы понимаете, он здесь не может. Вообще-то он может, но, как только он начинает мыслить, моментально выключаются вычислители. Это у нас называется «Андрей-эффект». Стоит ему задуматься, как он нажимает аварийный выключатель рядом с его креслом — вот.

— Понятно.

— Я его упросил, и теперь он, когда ему хочется посоображать начерно — без машин, — уходит куда-нибудь. Сегодня он ушел в лес — там тоже можно что-нибудь крутить в пальцах, вертеть. Минут через двадцать он вернется. — Кедрин засмеялся, подмигнул Велигаю. — Андрей войдет, сгибаясь под тяжестью новых идей, и кинется к пульту. Сегодня я дам ему поработать, а уж с утра… — он взмахнул руками, сжал кулаки. — Нет, чудесно, просто чудесно… Придется поработать — впору будет прилаживать к голове охлаждение. А Андрей…

Кедрин не успел досказать. Дверь распахнулась настежь рывком, словно сработал аварийный механизм. Нарушая все нормы поведения, кто-то остановился на пороге, поднял к потолку искаженное лицо, высоким голосом прокричал:

— С Андреем несчастье!..

Потом шаги тупо, часто застучали по коридору.

II

На орбите Трансцербера никаких, происшествий. Капитан Лобов досмотрел очередной фильм, и теперь пьет чай, поглаживает щеку и поглядывает на ящичек, в котором, лежит бритва. Капитан Лобов бреется дважды в день. Он уверяет, что при искусственной гравитации борода у него растет в два раза скорее, чем на Земле.