Спутники смерти

— Тогда я еще тут не работал. Но документы я, разумеется, подниму.

— Так вы еще этого не сделали? — язвительно спросил Лангеланд.

— У нас есть и другие дела! — злобно буркнул ленсман.

— А в семьдесят четвертом Терье Хаммерстен сожительствовал с родной матерью Яна Эгиля, Метте Ольсен.

Стандаль уставился на меня:

— А при чем здесь?…

— В том году был убит приемный отец Яна-малыша.

— Но дело раскрыто, Веум, — резко сказал Лангеланд. — С ним все ясно.

Я встретился с ним глазами.

— Вы уверены? А вот мне известно совершенно новое объяснение тому, что тогда произошло. От самого Яна-малыша! Может быть, Вибекке Скарнес вовсе и не должна была сесть тогда в тюрьму.

Лангеланд побледнел:

— Что вы сказали? Что он…

Я многозначительно взглянул на него.

— Давайте вернемся к этому чуть позже.

— Ну что ж. Да мне и неинтересны давно раскрытые дела. — Лангеланд с благодарностью посмотрел на меня и сделал знак указательным пальцем: у нас договор.

Я обернулся к Ойгунн Бротет и спросил:

— Как Силье и ее родители?

— Они как раз сейчас возвращаются домой.

— Вы что, и сегодня ее отпустили? — с удивлением обратился я к Стандалю.

Он озабоченно взглянул на меня:

— Она же еще ребенок… Мы посоветовались с адвокатом Бротет и фру Меллинген и решили: учитывая, что никто из нас не верит в ее показания, отпустить ее домой. Но с ними постоянно находится сотрудница нашего отдела, так что при первой же необходимости Силье доставят в отдел.

— Но это явная дискриминация! — заметил Лангеланд. — Или вы и Яна Эгиля собираетесь отпустить?

— Теперь у него нет дома, в который он мог бы вернуться, — холодно ответил Стандаль. — К тому же он по-прежнему наш главный подозреваемый, и, если вы не имеете ничего против, господин адвокат, я предлагаю вернуться к нему и продолжить допрос.

Лангеланд вздохнул:

— Ну что ж, действительно пора. Поговорим позже, Веум. Вы тоже остановились в Суннфьорде?

— Да. Свяжитесь со мной, когда вернетесь.

Лангеланд кивнул. Во взгляде Стандаля явно читалась надежда больше никогда со мной не встречаться. Они вместе отправились в комнату для допросов.

Мы с Ойгунн Бротет остались одни, ощущая себя как потерпевшие кораблекрушение после того, как стихла буря.

— Мне надо вернуться к себе в офис. Здесь атмосфера все накаляется. Еще увидимся, — сказала она.

— Да, скорее всего. И если вам понадобятся услуги частного сыщика…

— То я знаю, к кому обратиться, — закончила она, улыбнулась и ушла за своим коротеньким, не длиннее, чем юбка, пальто.

Когда я проходил мимо дежурного, он окликнул меня:

— Веум? Вам записка.

— Да? Спасибо.

На бумажке для заметок было послание от Грете: «Поехала домой, хочу выспаться. Позвоню позднее».

Когда я вышел на улицу, Ойгунн Бротет уже не было. И я пошел обедать в отель. Один.

29

В отеле меня ждала еще одна записка — от Хельге Хаугена из «Фирды»: «Позвоните как можно скорее!» Я понял, что лучше выполнить его настоятельную просьбу. Закрылся в номере, сел перед телефонным столиком и набрал номер.

— Веум… Спасибо, что позвонили. Хочу с вами кое-что обсудить. Никто из заинтересованных лиц пока не знает.

— Я весь внимание.

— Я тут нарыл про этого Клауса Либакка, которого застрелили. У него были неприятности с полицией!

— Вот как! В связи с чем?

— А вот догадайтесь!

— Ну… вряд ли это что-нибудь на сексуальной почве, как я раньше думал. Потому что его хорошо знали в службе охраны детства и дали разрешение на попечительство.

— Нет… — Тут он сообразил и спросил: — А что, вы о чем-нибудь разузнали?

— Не могу пока рассказать.

— Но разве мы не договорились делиться информацией?

— Договориться-то договорились. Но я не могу нарушать тайну следствия, Хауген.

— Вы же частный детектив!

— Я должен быть честным если не по отношению к другим, то по отношению к себе. Вы же понимаете.

— Ладно-ладно. Не буду настаивать. Пока не буду. Ну, слушайте… Вы, вероятно, слышали о громком деле тысяча девятьсот семидесятого года о контрабанде спиртного в этих краях?

Я насторожился.

— Да. Закончилось убийством, по-моему.

— Совершенно верно, Веум.

— И какое отношение к этому имел Клаус Либакк?

Хельге немного помолчал в трубку, а потом сказал:

— Официального обвинения ему никто не предъявлял. Но, по информации, которую я раздобыл, он занимался распространением нелегального спиртного по всему Аньедалену!

— Боже мой! Но откуда вы это узнали? И почему его так и не привлекли к ответственности?

— Похоже на то, Веум, что дело это так и не было раскрыто до конца. Много ниточек, которые вели к Либакку, повисли и болтаются, если можно так выразиться.

— А почему?