Спутники Волкодава

— Дитя, — прошептала Ичилимба, глядя в безмятежное лицо спящей Ниилит. — Она лишь тогда начнет правильно судить о людях, когда научится доверять не словам, и даже не делам, а голосу сердца. Слова слишком приблизительны и призваны скорее скрывать, чем обнажать истинную суть вещей, людей и явлений. Поступки можно толковать по-всякому, но голос сердца безошибочен, особенно если сердце это принадлежит избраннице Богини. Сердце не знает корысти и потому-то его, наверно, так редко слушают, предпочитая внимать голосу разума, голосу рассудка. Но рассудок, подобно судье, редко бывает беспристрастен и неподкупен, вечно он хитрит, вечно пытается сам себя обмануть, выдавая фальшивую монету за полновесный лаур…

Услышав снизу заразительный смех Найлика, Ичилимба усмехнулась собственной зауми и, подхватив лохань с мыльной водой, вышла из комнаты, мысленно пожелав избраннице Богини поменьше спрашивать о Тайларе у других, а получше присмотреться к нему самой и послушать, что скажет собственное сердце.

* * *

Ниилит проснулась от того, что Ичилимба нещадно трясла ее за плечо, причем глаза у девицы были совершенно безумные, а из нижней закушенной губы сочилась кровь.

— Кто? Чего? Что случилось?..

— Скорее! Скорее, помоги! Найлик выпил отравленное вино, — всхлипывая, проговорила Ичилимба, стаскивая избранницу Богини с кровати.

Отравленное вино! Воспоминания о кипящем без видимой причины в роге неизвестного зверя вине сделали дальнейшие пояснения ненужными. Мятежники, конечно же, слегка пограбили шатер мага и притащили поставец со старинными винами своим командирам…

— Но у меня нет с собой ни готовых снадобий, ни трав для составления противоядия… — начала было объяснять Ниилит девушке, накидывая плащ и завязывая ремешки сандалий.

— Быстрее! Тебе не надо снадобий, ведь у тебя есть дар Богини! — бросила Ичилимба, увлекая Ниилит за собой.

«Если бы она знала, как мало пользы может принести этот дар!» — подумала Ниилит, не пытаясь, впрочем, противиться или продолжать объяснения. Состояние, в котором находилась Ичилимба, все равно не позволило бы ей вникнуть в суть услышанного. Воительница поняла бы одно — избранница Богини отказывается помочь ее возлюбленному, а подобная мысль вполне могла заставить пустить в ход кинжал, которым она, по-видимому, неплохо владела.

Десятка два находившихся в зале мужчин, сдвинув лавки и столы, толпились вокруг сидящего опершись спиной о стену Найлика. Бледное, покрывшееся синюшными пятнами лицо юноши было в испарине, остекленевшие глаза неподвижно смотрели прямо перед собой. Ниилит было ясно, что помочь она ему ничем не может, но девушка покорно проследовала за тащившей ее к умирающему Ичилимбой. Мятежники, почтительно расступаясь, с надеждой смотрели на избранницу Богини. Склонившийся к Найлику Тайлар при ее приближении отступил в сторону, и тут Ниилит заметила устремленные на нее холодные рыбьи глаза седобородого старца, стоявшего до этого к ней спиной.

— Используй данный тебе Богиней дар для благого дела, спаси Найлика! Выпитое им вино оказалось отравленным, и найденный нами в деревне лекарь не в силах ему помочь, — обратился Тайлар к Ниилит, кивком головы указьшая на выдававшего себя за деревенского лекаря старика. Слова комадара не сразу дошли до девушки, которая была не в состоянии отвести глаз от крючконосого старца с такими знакомыми выкаченными глазами, но когда смысл сказанного дошел до нее, она, не вполне сознавая, что говорит, выпалила:

— Это не лекарь! Это Азерги, маг и советник Менучера!

Со всех сторон послышались удивленные восклицания, мятежники загудели, как потревоженный улей, но Ниилит, не слушая их, вытянула руку в направлении старика и теперь уже совершенно уверенно повторила:

— Это Азерги! Хватайте его! Не давайте шевельнуться и открыть рта, ибо слишком велика его колдовская сила!

Она еще не успела закончить фразу, как меч Тайлара уже уперся в подбородок старика. Несколько кинжалов коснулись спины мага, на котором вместо обычного халата был накинут невзрачный серый плащ.

— Но ведь он старик! Азерги же лет сорок или около того!

— Ты ведь не будешь отрекаться от своего имени? — вглядываясь в лицо старика, спросила Ниилит с угрозой в голосе. Она видела, что морщины, изрезавшие лицо шадского мага, советника и посланника в Велимор не были поддельными. Пористая кожа, дряблые щеки, лохматые брови — все это не могло быть искусным гримом и означало лишь одно — Азерги каким-то образом за полночи успел превратиться в старца. В том, что старик этот не кто иной, как Азерги, у Ниилит не было ни малейшего сомнения. И дело тут даже не во внешнем сходстве, не в выражении лица, в том безошибочном внутреннем чувстве, которое испытала девушка, встретившись с магом глазами.

— Я не буду отрекаться от своего имени, — медленно произнес Азерги, лицо которого не изменило выражения и не дрогнуло, хотя он не мог не ощущать касавшихся его тела клинков. — Я тот единственный, кто еще может вернуть жизнь этому человеку. — Он указал глазами на неподвижное тело командира разведчиков.