Спутники Волкодава

Хрис вздохнул, закинул левую ногу на бедра девушки, подгребая ее свободной рукой под себя. Его губы коснулись ее щеки, волос, принюхиваясь, он шумно втянул носом воздух и внезапно открыл глаза. Рывком отстранившись от Вивиланы, несколько мгновений непонимающе смотрел на нее, а потом, тряхнув головой, протянул:

— Ага-а-а…

Девушка в отчаянии попыталась удержать его, но пальцы лишь скользнули по широким загорелым плечам.

— Сбежала, значит, от отца? — полувопросительно, полуутвердительно проворчал Хрис и тихим, но жестким, не терпящим возражений голосом скомандовал: — Ну-ка, быстро одевайся! Нечего из себя великую соблазнительницу изображать!

11

Убедившись в том, что отряд охотников скрылся в лесу, росшем у подножия Кремневой горы, Узитави свернула на Буйволиную тропу, которая должна была вывести ее к Соленому ручью. Твердо усвоив, что ни один из ее соплеменников не желает сталкиваться с Супругой Наама вне пещерного поселка, она старательно избегала показываться им на глаза, и это удавалось ей без особого труда, поскольку только охотники время от времени покидали долину Бенгри, в которой больше двух лет назад осели изгнанные с равнинных земель мибу. Сначала девушку страшно обижало, раздражало и доводило до слез подобное отношение соплеменников, но после бесед с Гани, пытавшимся, насколько это было в его силах, скрасить ее одиночество, она даже начала находить в своем положении некоторые положительные стороны.

Взрослые, дети и сверстники сторонились Узитави и редко заговаривали с ней по собственному почину, но зато никому не приходило в голову следить за девушкой и как-то ограничивать ее свободу. Ее не звали распахивать и засевать поля, снимать урожай, работать в огородах, ухаживать за свиньями или пасти буйволов. Она могла днями и ночами бродить, где ей вздумается, и делать что захочет: охотиться, ловить рыбу, искать лечебные травы и коренья, плескаться в ручьях или просто нежиться на солнышке. При этом, когда она возвращалась в поселок, каждое семейство считало за честь пригласить Супругу Наама к столу и сделать ей какое-нибудь маленькое приношение: хорошо обожженный горшок, мешочек зерна, красивый камешек. Иногда ее просили навестить больного, и тогда она пыталась помочь ему, используя заклинания и лекарственные снадобья, составлять которые обучала девушку Цемба. По совету вождя она старалась одаривать гостеприимные семьи пойманной в ручьях рыбой, ягодами и орехами, и хотя дары ее принимались с благодарностью, Узитави не переставала чувствовать себя чужой среди соплеменников и, возвращаясь в поселок, чаще всего отсиживалась в собственной пещере. Никто не решался тревожить ее там, но и посидеть с ней у очага, по-соседски посплетничать или по-доброму помолчать, глядя на пляшущие языки пламени, желающих тоже не находилось.

— Они не смеют заглядывать к тебе, ибо боятся твоего Всевидящего и Всемогущего супруга, — объяснял Гани девушке, — Наам ревнив, и никто не хочет давать ему повода для подозрений. Не обижайся на соплеменников, помни, что в их глазах ты Супруга Божественного Дракона, а не молоденькая девушка, нуждающаяся в любви и внимании.

Узитави несколько раз пыталась объяснить вождю, что ни разу не видела Наама и совсем не чувствует себя его супругой, но вождь никогда не дослушивал ее до конца. Жестом призывая девушку к молчанию, он говорил, что об отношениях ее со Всевидящим и Всемогущим не должна знать ни единая живая душа и что рано или поздно Наам, конечно же, осчастливит свою избранницу. Такого же мнения придерживались старая Цемба и Уйята — колченогий оружейник, научивший девушку изготовлять квики — духовые трубки и маленькие стрелы к ним, довольно точно попадавшие в цель с тридцати, а то и сорока шагов.