Спутники Волкодава

— Узитави, я ищу не камень, а цветок! Я ищу растение, которое называется хуб-кубава, и не намерен ослеплять твоего идола! Мне нужна трава, понимаешь, трава?! — Эвриху казалось, что он говорит предельно ясно, но державшая над головой факел девушка смотрела на него с недоумением. — Мне нужен не камень, а то, что растет! Цветок, называемый Глазом Дракона, понимаешь? Не сам Глаз, а растение!..

— Ты искал Глаз Дракона? Вот он, бери его! Не надо слов. Или ты боишься Наама? — Узитави неожиданно сунула факел в лицо Эвриху, так, что он едва успел отшатнуться. — Тебя послали древние боги, и ты должен выполнить их волю! А Наама можешь не бояться. Если ты взял его Супругу и он не посмел возражать, то почему бы тебе не забрать и его Глаз? Торопись, факел скоро догорит!

Пропади оно пропадом! Опять эти древние боги! Из сказанного Узитави Эврих понял ровно половину — она желала, чтобы он взял Глаз Дракона. О целебной траве девчонка, похоже, ведать не ведает и вела его именно сюда. Но на что ему этот камень? Или она хочет, чтобы он достал Глаз Дракона для нее? Э, была не была, Глаз он ей достанет, а уж она пусть потом сама утрясает свои отношения с Наамом.

— Свети лучше! — скомандовал он и, уцепившись за переднюю лапу идола, поставил ногу на его чешуйчатое бедро. Вытянув руку, ухватился за клык человекодракона, подтянулся, оседлав его переднюю лапу и, выпрямившись, уставился прямо в сияющий Глаз Дракона. Осторожно прикоснулся пальцами к полированной поверхности, ожидая, что полыхавшее внутри самоцвета пламя обдаст нестерпимым жаром, обожжет, опалит, но драгоценный камень был, как ему и положено, прохладным. Решившись, Эврих потянул его из глазницы, ощущая приятную тяжесть и удивляясь тому, как изумительно ровно отшлифована поверхность огненного ока.

Ухватив Глаз Дракона двумя руками, он подался назад, поставил одну ногу на когтистую лапу монстра и спустил другую, нащупывая опору. Ага, вот и фаллос этой твари на что-то сгодится!

— Берегись! — взвизгнула Узитави. Послышался сухой хруст, опора ушла из-под ноги Эвриха, и он, судорожно вцепившись в Глаз Дракона, шмякнулся на каменный пол святилища.

— Зар-раза! — прошипел юноша, поднимаясь на ноги. Одной рукой он прижимал к животу Глаз Дракона, другой потирал ушибленное плечо.

— Ну все, можем идти? Закончила ты свои счеты с супругом? — раздраженно поинтересовался он, поворачиваясь к Узитави, в ужасе уставившейся на каменного истукана. — Что еще стряслось? Что ты глаза выкатила, будто смерть свою увидела?

Проследив за взглядом девушки, он понял, чем было вызвано его падение: огромный фаллос Наама, не выдержав его веса, откололся и лежал теперь у ног истукана, подобно гигантской окаменевшей гусенице.

— Ай-ай-ай… Досадно, — пробормотал Эврих, глядя на искрящийся скол камня. — Глаз этому идолу вроде бы ни к чему, а вот без члена он выглядит каким-то обездоленным. Ну пошли, что ли? Факел-то и впрямь вот-вот погаснет!

— Велика сила древних богов! — прошептала Узитави, пятясь от искалеченного изваяния. — Велика милость их, страшен гнев и бессилен Наам воспрепятствовать задуманному ими!

Выходит, ждать помощи от этой девчонки не приходится. О том, где растет хуб-кубава, она понятия не имеет, думал Эврих, выбираясь из святилища. Надо, стало быть, прежде всего отыскать Мджингу, а затем уже приниматься за розыски долины Нгуруве…

23

Весть об осквернении святилища Наама принес в пещерный поселок Мунлога. Некогда он был учеником колдуна в одном из селений нундожу, и хотя чародейских способностей у него, по мнению Гани, было не больше, чем у Цембы, согласно обычаям он в отсутствие учителя мог посещать обитель Всевидящего и Всемогущего. Разумеется, он должен был предупредить о своем паломничестве вождя, однако весть, принесенная им, была столь чудовищна, что никому и в голову не пришло поинтересоваться, зачем он туда ходил. Исчезновение Глаза Дракона и ужасное надругательство над каменным воплощением Наама так потрясло и взбудоражило племя, что Гани вынужден был немедленно выслать следопытов и во главе двух десятков воинов отправиться вслед за ними к святилищу. Старейшины поселка настояли на том, чтобы вместе с ним пошел и Бубергай, незаметно превратившийся из покладистого, исполнительного помощника вождя в самоуверенного соперника его, умело сеявшего рознь между Гани и молодыми воинами племени.