Сравнительная социология

Можно привести пример. На столе лежит карандаш. Как бы его охарактеризовали представители разных наук? Физик увидел бы физическое тело определенной массы, оказывающее давление на поверхность стола (если карандаш сделать из чего-то очень тяжелого, то поверхность не выдержит и проломится), или задумался бы об атомах, из которых оно состоит. Почему эти атомы стабильны, а те, которые образуются при ядерном взрыве, – нет? Химик обратил бы внимание на состав карандаша: оправа и графит (углерод)? Алмаз – тоже углерод, но им нельзя писать, как графитом. Почему? Потому что у них разные кристаллические решетки. Итак, физик видит карандаш как физическое тело, а химик – как вещество.

Как же увидит карандаш представитель социальных наук? Карандаш – это средство, специально изготовленное для того, чтобы оставлять след на поверхности. Значит, может сделать вывод социальный ученый, в этой культуре оставление таких следов достаточно важно. Ее представители пишут (рисуют) не камнем по земле, а карандашом по бумаге. Социальный ученый мог бы заинтересоваться тем, какие именно следы оставляют карандашом, являются ли они знаками и образуют ли систему – язык. Это, скорее, антропологический поворот. С позиции социолога, карандаш может указывать на социальный статус того, кому он принадлежит (к примеру, карандаш художника или позолоченный карандаш в дорогом чехле), или на то, кто участвует в социальном взаимодействии (например, в школе дети кидаются карандашами: кто в кого бросает и что происходит в ответ?). Итак, социолог может увидеть в карандаше орудие письма, статусный или профессиональный маркер, «реквизит» социального взаимодействия.

Ученый как бы «накладывает» теоретическую модель на исследуемое явление и, в первую очередь, видит те стороны явления, на которые обращает его внимание модель. Основная операция построения модели – отвлечение, абстрагирование от несущественных для этой теории или дисциплины сторон. Такая модель называется абстрактной.

Но существует еще один тип теоретической модели, который играет важную роль в социальных науках (в естественных науках он тоже встречается, но не так часто). Это идеально-типическая модель, или идеальный тип. Он отличается от абстрактной модели тем, что представляет не отвлечение от несущественных свойств (точнее, не только это), а преувеличение реальной ситуации. «Идеальный тип» не призван соответствовать реальной ситуации [Weber, 1982, p. 199].

Рассмотрим пример, который приводит М. Вебер: панику на бирже. Представим, что в момент «обвала» каждый из игроков повел бы себя рационально, просчитывая доходы и расходы, стремясь минимизировать убытки. Это идеальный тип целерационального поведения. После этого сравним нашу идеально-типическую модель с тем, что происходило. Мы увидим отклонения, которые можно приписать другим мотивам, например, аффективным действиям после «обвала» рынка. Итак, мы «односторонне усилили» целерациональность игроков и построили «единый мысленный образ» биржи, на которой игроки вели бы себя подобным образом, при этом не говорим о том, что этот образ можно обнаружить эмпирически: вряд ли ни один из участников игры не поддался панике.

В примере явным образом сравнивается исследуемое явление с идеальным типом. (Когда используется абстрактная модель, это сравнение часто скрыто. Для химика описывать что-то как вещество – само собой разумеющаяся вещь). И именно отклонения от идеального типа имеют наибольшее значение. Мы видим отклонения и пытаемся их объяснить – так идеальный тип помогает наметить контуры объяснения для исследуемого явления.

Почему идеальные типы важны в социальных науках? Возможно, из-за природы исследуемых явлений – изменяющихся во времени, часто трудно классифицируемых потоков уникальных событий. Как их обобщить? Здесь и приходит на помощь идеальный тип – выдумка ученого, построенная на теоретических основаниях. (В примере с биржей это теория социального действия.) И эта выдумка не обязана соответствовать реальности полностью – более того, она обязана ей не соответствовать.

Идеально-типические модели подвергаются критике прежде всего за их субъективность. В самом деле, разные ученые, исследующие одно и то же явление, даже при ориентации на одни и те же теоретические положения могут построить разные идеальные типы этого явления (в примере с биржей: почему бы не построить идеальный тип традиционного при «обвале» рынка поведения? Как тогда объяснять отклонения? Будут ли получены те же результаты, что при модели целерационального действия?). Иными словами, возникают вопросы о воспроизводимости уже проведенного исследования. Классический же идеал научности предполагает, что при заданной теории и методах любой человек может повторить проведенное исследование, и при этом он получит те же результаты. Тем не менее, несмотря на критическое отношение к построению идеально-типических моделей в социальных науках, «идеальные типы» продолжают оставаться одним из наиболее гибких и эффективных инструментов социального анализа.