Сравнительное богословие. Книга 1

Именно поэтому в обществе, где человечный тип строя психики в личностном развитии к началу юности не достигается, женщины статистически чаще дают правильные ответы на вопросы типа «надо — не надо» что-либо делать сейчас и в будущем, не умея мотивировать, обосновать решение, а мужчины статистически чаще мотивировано способны объяснить, что и как надо было сделать в прошлом для того, чтобы получилось лучше, чем оно получилось реально.

Однако характер той части спектра деятельности (в том числе и ратной), которая приходилась в древности на долю мужчин, был таков, что их внимание и творческий потенциал был вовлечён в те виды деятельности, которыми они занимались непосредственно: размечтайся на охоте на кабана о светлом будущем — и в лучшем для тебя случае кабанчик убежит, а в худшем — ты калека и обуза для общинников; то же касается и войны. Поэтому перед мужчинами возможность подумать о смысле жизни вообще открывалась только, когда они достигали общинно признаваемой старости или вследствие полученных увечий или иных нарушений здоровья не могли вести трудовую и ратную деятельность за пределами поселения. Женщина же могла, сидя за прялкой или за ткацким станом, мечтать о будущем, а поскольку мысль материальна, то если она мечтала в открытом жизни настроении, то течение жизни отзывалось её мечте.

Обусловленность жизни всякого индивида благополучием общины в целом выражалась и в самоотверженности в защите общины и других общинников персонально вплоть до самопожертвования в реальном деле, а также в признании за руководством не только права, но и обязанности жертвовать людьми в реальном деле в тяжёлых ситуациях в интересах сохранения жизни общины.

В обычной же — не чрезвычайной обстановке — для общинной этики характерна поддержка общиной и общинниками персонально других людей — от щедрот своих или по способности. И наряду с этим для общинной этики характерно отрицание паразитизма и отказ в поддержке тем, кто идентифицируется в качестве паразита. Соответственно:

Если говорить о «кадровой политике» общины, то в ней главное не то, что община в праве принять со стороны человека, а в том, что община вправе изгнать из себя всякого, кто не поддерживает принятых в ней норм трудовой и житейской этики.[119]

Управление делами в такой компактно проживающей общине, а по существу её самоуправление было основано как на персонально-адресном, так и на циркулярном (для всех) в личном общении распространении информации и могло быть эффективным только на основе взаимного доверия руководителей и руководимых, а равно и при отсутствии:

· во-первых, лживости как способа замазать и скрыть свои ошибки или управлять людьми как орудиями в достижении каких-либо своих или групповых целей,

· и, во-вторых, личностного самодовольства, в жертву какому «идолу» общество допускает приносить всё, вплоть до жизни других людей, биоценозов и планеты Земля.

По существу это означает, что внутри общины может быть более или менее ярко выраженная профессиональная специализация, но иерархичности личностных взаимоотношений быть не может; и каждый человек для общины, не превысившей порога максимальной численности, дорог.

Здесь особо необходимо обратить внимание на неразрывность в жизни общины взаимной причинно-следственной обусловленности — т. е. алгоритмической закольцованности воспроизводства в жизни — 1) взаимного доверия руководителей и руководимых 2) отсутствия в системе общественных отношений заведомой лжи (ошибки могут быть) и «идола» личностного самодовольства, который не может существовать в обществе без умышленных или вынужденных, в том числе и массовых, человеческих жертвоприношений и надругательства над людьми, над Природой регионов и Планетой, и далее вплоть до богохуления.

Но зерном, из которого вырастает всё, здесь является не знающая исключений правдивость людей в общении друг с другом. Если этого нет, то:

· ложь неизбежно оказывается в основе управленческих решений, что ведёт к ошибкам управления деятельностью и ущербу, наносимому общине в целом или тем или иным общинникам персонально;