Сравнительное богословие. Книга 2

Несколько слов о волхвах. Кто они? О них ходят легенды, им приписывают мыслимые и немыслимые знания, действия и поступки. Одни говорят, что это маги, другие считают, что это люди, принёсшие свою жизнь в жертву ради познания чего-то сверхъестественного. Третьи считают, что если человек ходит босиком по углям и всё, что ему нужно, умещается на нём и в его котомке, а его домом зачастую служит просто лес, ест он лишь хлеб и воду, то это уж непременно будет волхв.

Всё это наносные понятия, имеющие весьма отдалённое представление о том, кто такой волхв. Волхвы, как и все люди на земле, бывают разные. Они отличаются и по характеру, и по уровню знаний, и даже по вере. Они такие же простые и живые люди, как и все остальные, со своими болями, характером, причудами и даже капризами. Что же их объединяет между собой и даёт им право называться волхвами?

В первую очередь, это сакральные знания, которыми они владеют и совершенствованию которых они посвящают свою жизнь. Приходят к этим знаниям разные волхвы по-разному: кто-то, идя самостоятельно и самосовершенствуясь путём постижения таинств окружающего нас мира, созерцания явлений природы и постепенного осмысливания окружающей нас действительности, кто-то путём получения знаний от своих наставников, уже постигших сакральные знания, кто-то путём других практик и человеческих возможностей, на которых мы сейчас не будем заострять внимание. Главное, что наступает момент, когда эти сакральные волховские знания становятся доступны конкретному человеку. Вот тогда и наступает момент признания человека волхвом, имеющим те или иные знания в определённой области. Это могут быть знания знахарские, либо кудесника, либо жреческие, либо иные, которые и отличают как простого человека от волхва, так и волхвов различают между собой. Не могли же в древности все волхвы обладать сакральными знаниями исключительно в области ведовства или, скажем, жречества, также как и охватить все эти знания вместе взятые.

Конец пояснения

* * *

Из существ низшей мифологии модно выделить бесов, лешиев, водяных, полудниц, русалок, упырей, привидений (маний) и других. Персонифицированные понятия о «хорошей» и «плохой» судьбе часто выражались в вере в таких существ как Доля, Недоля, Нужа, Лихо, Горе, Среча, Несреча, Усуд и другие. Из этого видно, что у части русов не могла не быть определённая путаница на смысловом, образном уровне относительно того, что такое судьба и от кого она зависит. Все, кто придавал судьбе смысл вмешательства существ, выделенных выше (что могло иметь и эгрегориальный характер), путал её содержание и уходил от понимания, либо ощущения объективности судьбы. Кто просто выражал лексически этими понятиями отклонения от судьбы, либо её хорошее исполнение — не ошибались.

Поэтому персонификацию разнообразных отклонений от судьбы (судьба — суд Бога — многовариантная программа жизненного пути, предлагаемая персонально каждому человеку Свыше вместе с даром жизни), либо наоборот, соответствия судьбе можно понимать и иначе: в выделенных в предыдущем абзаце (жирным курсивом) терминах (и некоторых других) русы достаточно чётко для той эпохи выражали своё понимание, что они живут согласно (либо несогласно) своей судьбе. И это — первый шаг для продолжения осмысления своей жизни.

Конечно зачастую на этом эмоционально всё и заканчивалось, например, «Эх, недоля!» или «Хороша доля!». Но отношение к своей жизни (в смысле «хорошо» и «плохо») русы выражали точно.[409] После такого рода оценок своей жизни должно было следовать осмысление «что не так» (если плохо) и «как закрепить достижения» (если хорошо). А после осмыслений нужно было принимать решения и действовать, чтобы было лучше. Если самим было не понять многие вещи, то этому должно помогать заниматься жречество — направлять жизнь людей в русло Промысла, чтобы судьба каждого свершилась наилучшим путём из всех предложенных в судьбе.