Сражение на Венере

Представление продолжалось. Дом был переполнен такими же идиотскими розыгрышами. Дверные ручки оставались в руке, или рука приклеивалась к ним, или они били током. Лестница превращалась в гладкую наклонную поверхность, сбрасывающую вас обратно к подножию. Цветы выпускали из себя облако пыльцы, вызывающей неудержимое чихание. Пол в коридорах начинал перемешаться под ногами назад, так что, в каком бы направлении вы ни пошли, приходилось шустро перебирать ногами, чтобы оставаться на месте.

Джордж молча преодолел весь этот цирк. Ему становилось немного легче, когда Мара тоже попадала в какую-нибудь глупую западню.

Наконец, все закончилось. Так и не встретив на пути ни единой живой души, они вошли в зал, обставленный с восточной роскошью. Стулья, ковры и диваны здесь были мягкими и встретили их многоцветной гаммой, потому что в окна бил яркий солнечный свет, заставляя пылать шелка и атласы.

— Солнце? — с любопытством спросил Джордж и подошел к окну.

Окно выглядело, словно покрытое толстым слоем изморози: Джордж не увидел неба — а только белую матовую белизну. А в центре яркий диск, похожий на солнце, сияющее сквозь густой туман.

— Это мое личное солнце, — тонким голосом сказал Сенильд.

— На деле маленькая штучка, но она будет светить вечно, и свет ее по качеству не отличается от солнечного. Знаете ли, став старше, мне не хочется уже ничего, а только нежиться здесь в солнечном свете. Последние годы я вообще не выходил из этой комнаты. Слишком уныло там под облаками. Я иногда даже сожалею, что отключил эту планету от солнца, потому что она стала угнетающим меня местечком.

— И чем вы развлекаетесь теперь? — задал вопрос Джордж.

Мара опустилась на диван, и подушка громко запищала под нею. Сенильд глупо захихикал.

Раздражение Джорджа возросло. Он схватил Сенильда за плечи и стал трясти.

— Слушайте сюда, я хочу знать, что вы еще понаделали с этой несчастной планетой. Я хочу получить от вас подробный отчет о проделанной бессмысленной работе. Ничего не скрывайте и не воображайте, что я не могу причинить вам вреда. Могу! Я поселюсь в вашем доме и стану бездельничать здесь с Марой. И куда тогда денетесь вы, старый сибарит, без ваших забав, солнечного света и мягких подушек?

Какой-то время он тряс вопящего Сенильда, точно пустой мешок. А в следующий момент Джордж оказался лежащим на спине на ковре, а мозги его пребывали в более сумрачном состоянии, чем венерианское небо.

Постепенно он пришел в себя. Мара лежала рядом с ним, очевидно, без сознания. Джордж подполз к ней и, когда осторожно дотронулся, девушка с ошеломленным видом приподнялась на локтях.

— Все в порядке? — прошептал Джордж.

— Наверное. Джордж, мне показалось, что он убил вас, и я нанесла ему удар прямо в сердце. А затем… Не знаю, что затем произошло.

На ковре между ними лежал нож. Они подняли головы.

Сенильд стоял рядом, держал язык за зубами и выглядел не так глупо.

— Возьмите свою игрушку назад, моя дорогая. Я же говорил вам, что все это бесполезно. Столько людей пробовало убить меня прежде, в конце концов, это стало просто утомительным. Поэтому я ношу при себе устройство, которое при малейшем прикосновении ко мне создает электрическое поле, поражающее любого, кто трогает меня. Жизнь так скучна без забав.

Но он при этом не улыбался. И они тоже.

— Больше никогда не угрожайте мне, Джордж (фу, какое глупое имя!), — продолжал Сенильд. — Не пытайтесь применить силу ко мне или к моим вещам. Ничего из этого не выйдет, а вы можете убить себя. Все, что у меня есть, в некотором роде защищено. Я человек осторожный. А теперь сядьте поудобнее, и я расскажу вам историю. Свою историю. Все равно вы не уйдете отсюда, не выслушав ее. Всем нужна аудитория, а у меня так долго не было слушателей…

IV

— Природа допускает много грубых ошибок, — начал Сенильд, — и одна из них, как я всегда думал, заключается в том, что людям приходится умирать. Одноклеточные существа просто делятся пополам, те в свою очередь пополам, и так далее. Но все их части продолжают жить. Любое из одноклеточных, можно сказать, потенциально бессмертно. Вы можете взять ткань любого человека или животного и держать ее неопределенно долго в надлежащей питательной среде. Отдельные клетки или их небольшие группы могут жить бесконечно. Но как только они соединяются в многоклеточный организм, например, в человека, как он умирает. Почему? Ведь единственная разница-это размер. Размер группы. Как только группа вырастает больше определенного ей размера, она идет к гибели.

— Критическая масса, — пробормотал Джордж.

— Вы знаете об атомной энергии? — немного заинтересованно спросил Сенильд. — Да, конечно же. Скажите, а вы уже делали какие-нибудь восхитительные атомные бомбы?

— Не лично я, — сказал Джордж.

— Когда-то это были мои любимые игрушки. Какое зрелище! Но даже они надоели мне… Эти игрушки разбросаны по всей планете, но я давно уже не беру на себя труда выйти и поискать их. Где-нибудь наверняка хранится большой их запас… Я думаю…