Сражения Космического Десанта

— Очень мило. А теперь скажите мне, почему все мы должны отправиться в Хельсрич. Я думал, что Инсан и его Сто двадцать первый полк намерены восседать на этой навозной куче.

— Сегодня утром полковник Инсан скончался от отказа аугментического сердца. Его заместитель рекомендовал Саррена, и генерал Куров согласился.

— Так старый пьяница наконец-то помер? Нечего было злоупотреблять самогоном. Ха! Вживил себе эти дорогущие имплантаты, а скопытился через полгода. Как мне это нравится! Просто очаровательно.

— Майор! Проявите хоть немного уважения!

Райкин нахмурился.

— Вы мне не нравитесь, — мрачно заявил он Тиро.

— Как это прискорбно, — отозвалась помощница генерала со столь же невеселой гримасой. — А еще назначили посредника во всех делах между Астартес и мобилизованным ополчением. — Она скривилась, будто съела что-то кислое и оно все еще оставалось на языке. — Так что… я отправлюсь с вами.

На мгновение между ними воцарилось некое взаимопонимание, хотя они не стали это озвучивать. В конце концов, они отправлены в одно и то же место. На пару секунд они встретились взглядами, и между ними почти расцвела основа для чего-то, отдаленно напоминающего дружбу.

Но была разрушена, когда Райкин отошел со словами:

— Но вы все еще мне не нравитесь.

— Улей Гадес не продержится и недели.

Человек, произнесший эти слова, очень стар и выглядит соответствующе. На ногах его держит только смесь из минимальной омолаживающей химической хирургии, грубых протезов, веры в Императора и неистовой ненависти к врагам человечества.

Мне он понравился сразу же, как только на нем сконцентрировался целеуказатель моего визора. В каждом его слове сквозили и набожность, и ненависть.

Ему не следует здесь быть, если принимать во внимание занимаемую им должность. Он простой комиссар Имперской Гвардии, и такая должность не удержит генералов, полковников, капитанов Астартес и магистров ордена в почтительном молчании, когда подойдет время тактического планирования. Но для людей в этом военном совете и для жителей Армагеддона он — Старик, герой Второй Войны, случившейся пятьдесят семь лет назад.

Не просто герой. Тот самый герой.

Его зовут Себастьян Яррик. Даже Астартес уважают это имя.

И когда он говорит, что разрушение улья Гадес — вопрос буквально нескольких дней, сотня имперских командующих, как людей, так и Астартес, прислушиваются к его словам.

И я один из них. Это будет моим первым боем в должности командира.

Комиссар Себастьян Яррик склонился над краем гололитического стола. Своей единственной рукой — от второй осталась лишь культя — он набирает координаты на числовой панели, и гололитическая проекция улья Гадес, нетерпеливо мерцая, расширяется, чтобы показать одновременно оба полушария планеты в самых мелких подробностях.

Старик, худой, словно высохший, с резкими чертами лица, изрезанного глубокими морщинами, и выступающими костями черепа, указывает на пятнышко, представляющее на карте улей Гадес и окружающие его пустоши.

— Шестьдесят лет назад, — произнес он, — враг потерпел поражение в Гадесе. Именно его защита позволила нам выиграть ту войну.

Присутствующие негромко выразили согласие. Голос комиссара плыл по внушительных размеров залу посредством парящих черепов-дронов, у которых вместо нижних челюстей были вмонтированы вокс-динамики.

Я окружен привычным гулом работающей силовой брони, а вот запахи и лица, встречающиеся со мной глазами, мне незнакомы. Слева от меня на почтительном расстоянии с изорванным бионикой лицом стоит Сет, магистр ордена Расчленителей, известный как Хранитель Гнева. Он источает запах священного оружейного масла, могущественная кровь его примарха течет под кожей, огрубевшей от солнца и дождей. От него исходит острый нездоровый запах рептилии, запах королей хладнокровных, что хищно крадутся по джунглям его родного мира. По бокам Сета стоят его офицеры, каждый с непокрытой головой и с лицом таким же иссеченным шрамами и обветренным, как и у их магистра. Войны последних десятилетий не пощадили их.

Слева от меня возвышается мой сеньор Хельбрехт, сверкающий черно-бронзовой боевой броней. Баярд, чемпион Императора, рядом с ним. Оба положили свои шлемы на стол, исказив ими края гололитического дисплея, и внимают древнему комиссару.

Я скрестил руки на груди и последовал их примеру.

— Почему? — спрашивает кто-то. Голос низкий, слишком низкий, чтобы принадлежать человеку, и разносится по всей палате без всякой помощи вокс-усилителей. Сотня присутствующих повернула головы, чтобы увидеть Астартес в яркой красно-оранжевой броне одного из младших орденов. Я его не знаю. Он выступает вперед и опирается костяшками пальцев на стол, уставившись на Яррика с расстояния почти в двадцать метров.

— Мы представляем брата-капитана Арамаса, — провозгласил имперский герольд со своего места рядом с Ярриком, поправляя голубую мантию, свое официальное облачение. Он трижды ударяет о землю посохом. — Командующий Ангелов Огня.

Арамас кивнул в благодарность и воззрился на Яррика немигающими глазами.