Сражения Космического Десанта

Тяжелая дверь в камеру медленно открылась, вынудив двух узников разбежаться по углам. Еще двое сделали бы то же самое, если бы могли, но у них не было шансов высвободиться из оков, выкованных в варпе. Абаддон вошел в камеру, ксенос с янтарными глазами испуганно уставился на предводителя Черного Легиона. Женщина-обнулитель, в другом конце камеры, голая и грязная, ощерилась как загнанный зверь. Магистр войны проигнорировал их, сфокусировавших на пленнике, висевшем в центре помещения. Мощные руки Эпиметия были связаны в районе запястьев, ноги свисали в метре над каменным полом подземелья. Его кожа была покрыта шрамами, а черный панцирь извлечен еще до его помещения в эту камеру, его глаза и рот были зашиты волокнами из сухожилий демонов. Во рту, там, где должен был находиться язык, зияла пустота, Абаддон сдержал свое обещание, на шее, в месте, где раньше находились прогеноиды, был виден след от аккуратного хирургического надреза. Цена за клятвы и преданность Фабия Байла и его паствы. Когда Абаддон начнет новый Черный Крестовый поход на Империум, безумный апотекарий уже подготовит новых, более сильных воинов. И, возможно, Магистр войны сможет воплотить свои мечты в жизнь… Нет, не «возможно», а «точно». Все прежние безуспешные попытки останутся в прошлом. На этот раз все будет иначе. Почувствовав присутствие лорда Хаоса, Эпиметий попытался высвободиться из оков, его улучшенная физиология все еще позволяла ему хотя бы пытаться это сделать, несмотря на то количество времени, которое он уже провисел здесь. Пока десантник дергался, пытаясь сбросить оковы, Абаддон почувствовал истинную природу кошмаров Эпиметия и улыбнулся. Его сняли с цепей, третий обнулитель встал за спиной Серого Рыцаря, подстраховка на случай, если Эпиметий попытается сбежать. Десантник прибывал в изнуренном состоянии, утомленные глаза были полуоткрыты, а по трубкам, торчащим из дыр, проделанных в его торсе, бежали черные жидкости, поддерживающие его адское существование. Абаддон придвинулся поближе к Эпиметию, заставив того и обнулителя, стоявшего рядом с ним, вздрогнуть. Будучи лишенным возможности четко видеть и говорить, Серый Рыцарь все же чувствовал, что Магистр Войны находится рядом с ним. Наклонившись к уху Эпиметия, Абаддон прошептал:

— Скоро, Эпиметий, скоро.

Дыхание Эпиметия усилилось, и он попытался разорвать связь с обнулителем, который тут же принялся бормотать заклинания успокоения. Убедившись, что пленник никогда не выберется отсюда, Магистр Войны покинул камеру. Абаддон ждал десять тысяч лет, чтобы скинуть труп Императора и самому занять Трон Терры. Чтобы сломать одного из основателей Серых Рыцарей, заставить его преклонить колено и поклясться в верности, Магистр готов был ждать вечно.

Энди Смайли В конце резни

Пустыня была завалена мертвецами от горизонта до горизонта. Завывал ветер, вдали возвышались колыхающиеся дюны из тел и разбитых машин. Безжизненные, застывшие глаза предателей и верных воинов одинаково уставились на небо, красное, словно свежепролитая кровь. Если бы в их разорванных и выпотрошенных телах осталось достаточно сил, то мёртвые и умирающие взмолились бы к небесам, умоляя своих богов не бросать их под светом безжалостных звёзд, которые высушат их плоть и выжгут кости.

Амит усмехнулся. Свирепая, полная злости и презрения улыбка растянула его окровавленные щёки. Боги не слушали их. Бойня не принесла кровожадным Пожирателям Миров ничего. Рёв их покровителя подобно грому прогремел в небе и стих, сменившись отчаянным шёпотом. Даже свет Императора не освещал этот далёкий, всеми забытый мир. Солдаты 225-го Потонийского Стрелкового умерли во имя Его, но Он об этом не узнал. Их смерть была страшной и мучительной, а предсмертные крики заглушил рёв цепных мечей и лающий рык демонов.

Великий магистр помедлил, взглянув на хлещущий по ветру полковой флаг — рваный, потрёпанный, такой похожий на знаменосца, чьи выпущенные кишки вывалились, словно зловещие вымпела. Прикоснувшись рукой к пробоине в закрывавшей живот пластине брони, Амит направился дальше. Война оставила от этого мира безжизненный труп. Воющий ветер стал похоронным гимном, одой погибшим. Никто её не слышал. Никто, кроме него. Погибли все…

И тут вдали послышался стон.

Амит замер, вслушиваясь в воющий ветер. Кто-то был ещё жив. Мрачная надежда наполнила уставшего магистра силой и приглушила боль, терзавшую его израненное тело. Он пошёл на звук, на юго-запад, и начал карабкаться по курганам тел. Кости и пластины брони трещали под его сапогами, скрипели, когда тяжёлые шаги вбивали их в землю. Песок под ногами был тёмно-багровым, запятнанным кровью и желчью. Когда-то чистые песчинки перемешались, став топкой трясиной, где, словно коряги лежали выпущенные кишки и потроха. Вековой труд природы был уничтожен за считанные дни.