Срази и спаси!

Венделл вновь направился к алтарю. На алтаре стояла грубо вырезанная деревянная плошка. Очень старая, очень обшарпанная, очень мелкая. Он недоверчиво взял ее в руки.

— Только и всего? Дурацкая деревяшка?

Из темноты донеся шум, и в часовню хлынула вода.

Венделл сунул плошку в карман и помчался к выходу.

* * *

— Э-э-й, послушайте! Не надо! — сказал Шарм неловко. Он не терпел женских слез. Если на то пошло, то он не терпел и мужских слез, хотя это было совсем другое. Если по какой-то причине мужчина пускал слезу, его следовало потрепать по плечу, угостить парой пива, а в будущем держаться от него подальше. Однако если плакала женщина, полагалось предложить ей помощь и утешение, а как это сделать, если заплакала она из-за тебя?

— Ну-ну, все не так уж плохо! — Он пошарил в карманах, ища носовой платок, чтобы одолжить ей, но не нашел его. А Золия продолжала рыдать.

— У вас макияж потечет! — Рыдания стали громче. — Я же не сделал вам больно, ведь так? А если сделал, то прошу прощения. — Он встал рядом и попытался взять ее за руки. Но Золия закинула их ему на шею, омочив ее горячими слезами.

— Ты не понимаешь! — всхлипывала она. — Всю мою жизнь меня унижали и презирали. Мачеха и ее дочки меня ненавидели. Я была никем, пока меня не нашла Эсмерельда. И вот теперь, когда перед нами открылась возможность стать кем-то, ты отнимаешь ее у нас! — Она отчаянно прижалась к нему и незаметно подобралась рукой к его карману.

— Не принимай к сердцу! — уговаривал принц, поглаживая ее по спине не совсем по-братски. — Мы же не собираемся уничтожить грааль. Он останется цел и невредим. Если вам с ней надо будет сотворить какие-нибудь чары, мы что-нибудь придумаем. Обязательно.

— Но Эсмерельда…

— Забудь про Эсмерельду Она дурно на тебя влияет. Послушай, я знаю много чародеев, которые способны заклясть Эсмерельду, даже пальцем не шевельнув. И у них есть свои источники силы. Если хочешь учиться на фею, я дам тебе рекомендательные письма к двум-трем. А если тебе все-таки понадобится грааль, так сможешь взаймы взять этот.

— Как бы не так! — Золия шмыгнула носом. — Твоя подружка-принцессочка хочет зацапать Грааль, чтобы восстановить свое королевство. Ты отдашь его ей, а чуть она его заполучит, то уж не выпустит из рук!

— Что ты, глупенькая! Энн мной не командует, и у меня нет ни малейшего намерения отдавать Грааль… — Он умолк на полуслове, и Золия почувствовала, что он замер. Ее пальчики забрались к нему в карман и нащупали ключ.

— Энн… — медленно произнес Шарм. — Значит, она последовала за мной сюда. Это ее лошадь привязана возле изгороди! — Он грубо сжал плечо Золии и заглянул ей в лицо. — Она здесь! Где она?

Золия дала ему коленом в пах.

Шарм увидел звезды. Когда звезды рассеялись, Золия стояла в дальнем конце комнаты и заливалась безумным смехом. Она показала ему зажатый в руке ключ.

— Энн! — прохрипел он. — Где она?

— У Эсмерельды, и теперь уже дохлятина, Шарм! С кровью принцессы Эсмерельда обретет всю силу, которая ей требуется. — Она презрительно фыркнула. — С Граалем или без грааля.

Шарм ринулся на нее. Она швырнула ключ в рот и проглотила.

— Будь проклята!

— Пожелай своей подружке доброго пути, Шарм!

Принц оглядел дверь. Опустил плечо и со всей мочи ударил по панели. Дверь не дрогнула. Золия снова захохотала:

— Толщина двери четыре дюйма, мой принц, а стены вырублены в скале. Мы просидим тут, пока Эсмерельда нас не выпустит.

Шарм не ответил. Растирая плечо, он прихромал к кровати.

— Я рада, Шарм, что все обернулось именно так. Я чувствовала, что вот-вот не смогу больше изображать развратницу.

Принц отбросил простыни и взял в руки ножны с мечом. Медленно-медленно обернулся и поднял их повыше, чтобы ей было хорошо видно.

Смех Золии оборвался. Глаза у нее стали огромными.

— Ты не посмеешь… — прошептала она.

Шарм грустно посмотрел на нее.

— Мне невыносимо пойти на это, но я пойду! — сказал он и извлек меч из ножен.

* * *

Портновскими ножницами Эсмерельда срезала с Энн всю ее одежду и принялась зеленым мелком чертить каббалистические знаки по ее телу. Иногда красным мелком она ставила крестики над артерией, по-видимому, отмечая места, где кромсать. Во всяком случае, разметив так руки и ноги Энн, она подставила под край стола большое ведро. Никогда еще с Энн не случалось ничего столь унизительного, омерзительного и жуткого, а то, что Эсмерельда, орудуя мелками, напевала и нещадно фальшивила, отнюдь не могло послужить утешением.

— В столешнице выдолблены желобки, — объяснила голубая фея. — Кровь побежит по желобкам, сольется вон в той впадине, а из нее попадет в ведро.

— Техника на грани фантастики! И что только они не наизобретают потом?

— А, так мы отпускаем сарказмы? Отлично, отлично. Я восхищаюсь девушками с характером. Теми, кто готов плюнуть в лицо смерти.

Энн слегка оживилась. Эсмерельда поспешно зажала ей рот ладонью.

— Деточка, это вовсе не было приглашением плеваться. Если попытаешься, мне просто придется заткнуть тебе рот кляпом до начала кромсания.

Энн кивнула, и Эсмерельда убрала ладонь. Принцесса сказала: