Среда обитания

Корнилов попросил сотрудников обзвонить клиентов Олега Анатольевича и попытаться выяснить, не прибегал ли кто-либо из них к помощи покойного при шитье костюмов или починке телевизоров. Правда, это была та область бытовых услуг, где люди вполне могли обойтись без посредничества услужливых ловкачей.

— Предупреждаю. В общении с этими людьми у вас одно оружие — вежливость, — напутствовал подполковник инспекторов, строго глядя на Семёна Бугаева. Новорусский позвонил-таки Селиванову и пожаловался на то, что капитан якобы разговаривал с ним грубо. Правда, когда Селиванов предложил ему написать жалобу, управляющий трестом отказался. И даже пробормотал нечто маловразумительное о молодости Бугаева и нежелании портить ему карьеру. Корнилов в разговоре с Селивановым взял Семёна под защиту, но сейчас, на совещании, посчитал нужным для профилактики сказать: — Наскоком ничего не добьёшься. Человек замкнётся, ощетинится… Или испугается так, что всё забудет.

— Такого, как Новорусский, если не испугаешь, так ничего не добьёшься, — себе под нос пробормотал Бугаев, но подполковник услышал и с укоризной покачал головой.

— По части такта и вежливости вы, капитан, самое слабое звено в аппарате уголовного розыска.

— Да вежливым я был, товарищ подполковник. Аж самому противно. — В голосе Семёна слышалась обида.

— Ладно, ладно, Бугаев, — примирительно поднял ладонь Игорь Васильевич. — Я знаю, что за рамки вы не выходили, но прошу быть ещё осторожнее.

«Если бы я не намекнул этому управляющему о моральной ответственности, никогда бы я и не узнал о мастере из ателье», — подумал Бугаев и попросил:

— Только пускай звонит Новорусскому кто-нибудь другой.

— Вы будете звонить, — отрезал подполковник.

— Товарищ Бугаев, у меня только и забот, что заниматься воспоминаниями о вашем Барабанщикове, — сердито сказал Новорусский, выслушав вопрос капитана. — Проблему считаю исчерпанной. — И повесил трубку.

«Наверное, намылили ему в Госстрое шею за то, что плохо строит», — со злорадством подумал Семён.

Не дало результатов повторное обращение сотрудников и к остальным клиентам. Правда, жена актёра Солодовникова сообщила Володе Лебедеву, что хаусмайор помог ей сшить каракулевую шубу в скорняжной мастерской на Московском проспекте. Даже назвала мастера-скорняка — Павла Аркадьевича Гиревого. Когда Лебедев приехал в ателье, то оказалось, что Гиревой год назад ушёл на пенсию.

— Вы не скажете, — спросил Лебедев у заведующей ателье, маленькой пухлой, словно моток шерсти, женщины, — у Павла Аркадьевича есть личная машина?

— Личная автомашина? — Заведующая ателье так удивилась, словно лейтенант спрашивал о персональном самолёте. — Помилуйте, Гиревому восемьдесят лет. Он и на пенсию ушёл потому, что трясучка его одолела.

— И никогда не было? — на всякий случай поинтересовался Лебедев.

— И не было. У него восемь внуков.

Когда поздно вечером Игорь Васильевич в очередной раз просматривал записи бесед сотрудников с клиентами Барабанщикова, он обратил внимание на то, что в трёх из них шла речь о помощи, которую оказывал Олег Анатольевич в автомобильных делах. Устраивал машину без очереди на ремонт, на техосмотр, помогал достать шипованную резину и запчасти. «Ну, запчасти и резину он мог доставать в магазине, — подумал Корнилов. — А остальное на станции обслуживания. И на след Аристарха Антоновича Бугаева навели на станции обслуживания. Там ведь тоже мастера есть. А Новорусский мог ошибиться, сказав, что слышал о мастере из ателье».

Корнилов снял трубку, набрал домашний номер Бугаева. Длинные гудки свидетельствовали, что капитан по вечерам дома не засиживался.

«Жаль, — подосадовал Игорь Васильевич. — Сейчас бы мы с Семёном пораскинули пасьянс». Подполковник не любил, когда непредвиденные обстоятельства заставляли его бездействовать. Он посмотрел на часы — было половина девятого. Корнилов встал, подошёл к открытому окну. На улице уже темнело, но фонари ещё не зажглись. Город утонул в густой сиреневой полутьме. Воздух был тёплым и сухим, что редко бывает в сентябрьские дни в Ленинграде. Игорь Васильевич позвонил жене, спросил:

— Может, пройдёмся?

— И я хотела тебя пригласить, — весело отозвалась Оля. — Такая погода чудная.

— Хорошо! Я выхожу. — Он положил трубку.

У них была традиция — если Корнилов заканчивал работу не слишком поздно и Оля не дежурила в поликлинике, то он выходил с Литейного пешком. Всегда по одному и тому же маршруту. По Кутузовской набережной к Кировскому мосту. Жена шла навстречу, с Петроградской. Чаще всего они встречались у Летнего сада. Иногда даже спорили, где встретятся сегодня. Игорь Васильевич хитрил — вышагивал побыстрее и поджидал Олю недалеко от горбатого мостика через Фонтанку…