Среда обитания: Как архитектура влияет на наше поведение и самочувствие

Но способны ли дома, которые, благодаря технологиям, становятся «живыми», устанавливать столь глубокую и прочную связь со своими жильцами? Могут ли все усилия архитекторов и инженеров вызывать в нас чувство неподдельной любви к дому, который мы постепенно возводили и в который вложены долгие годы испытаний, размышлений, труда и экспериментирования? Или все же, каким бы продуманным ни было устройство адаптивного дома, этого симулякра материнской утробы, мы все равно будем чувствовать себя в нем неестественно, неуютно и слегка не в своей тарелке – так же, как я чувствовал себя среди тех общительных папоротников у Бисли, вроде бы напоминающих об эмпатии, но в то же время и жутковатых? И даже в случае, если все сложится как нельзя удачнее, – действительно ли мы хотим для себя такое будущее?

И еще один важный вопрос: а что мы выиграем, добившись повсеместного внедрения инновационных технологий адаптивного интерактивного дома? Получив этого круглосуточного компьютерного дворецкого, сдувающего с нас пылинки, освобождающего нас от стольких скучных банальностей повседневного существования, как мы распорядимся нашей обретенной свободой? Поможет ли она нам взлететь к новым высотам? Или же, наоборот, как только будут разорваны цепи, приковывающие нас к дому человеческими чувствами, любовь станет невозможной?

Глава 3 Места страсти

Мы можем полюбить здание или место почти так же, как можем полюбить человека. Настоящая любовь развивается со временем и по мере накопления положительного опыта. Длительное общение с другим человеком взращивает в нас чувства нежности, доверия и близости. Похожим образом наши повторные посещения какого-либо места, то время, которое мы там проводим, и впечатления, которые мы там получаем, могут породить глубокую привязанность. И так же, как с людьми, багаж прошлого опыта, с которым мы вступаем в отношения, зачастую имеет не меньшее значение, чем ощущения, возникающие в новом месте. Так, наше первое впечатление от Эйфелевой башни или Эмпайр-стейт-билдинг определяется не столько самим видом этих зданий, сколько комплексом ассоциаций, который мы сами привносим в это впечатление, взаимосвязью между нашим прошлым опытом и этими новыми ощущениями. Ни о чем не написано столько книг, сколько о человеческой любви, – и тем не менее она по-прежнему окутана для нас тайной.

Но в отношениях с другим человеком мы вовсе не всегда ищем любви. Иногда мы не заинтересованы в длительной и нежной привязанности. Мы ищем острых ощущений, эмоциональной встряски, мимолетного кайфа. Попросту говоря, нами движет страсть или даже похоть. Так каков же психогеографический эквивалент страсти?

Эти пикантные вопросы мне как-то довелось обсуждать за чаем с Бренданом Уолкером в его лондонской квартире-студии, которую он делит с женой-фотографом и несколькими поджарыми борзыми собаками. Уолкер начинал свою профессиональную деятельность как авиационный инженер, но вскоре устал проектировать военные самолеты и начал искать вдохновения в других областях. Теперь он именует себя «инженером острых ощущений» и пытается выяснить, что в застроенной среде вызывает у нас возбуждение и как добиться, чтобы это возбуждение стало еще более сильным, в частности для тех, кто жаждет краткосрочного страстного романа с понравившимся местом.

В самом начале своих исследований Уолкер открыл для себя неожиданный источник идей о том, как создавать возбуждающие места: он стал собирать рассказы преступников с описанием возбуждения, испытанного ими во время совершения противоправных действий. Джек Кац, криминолог из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе (UCLA), в своей книге «Соблазны преступления» анализирует мотивации различных типов преступников, от обыкновенных магазинных воришек до хладнокровных киллеров. Многие преступления, особенно такие серьезные, как убийства, совершаются в пылу гнева. В основе некоторых других правонарушений – вандализма или магазинных краж – лежит простое желание испытать приятные ощущения. Некоторые – магазинные воришки, особенно женщины, даже признавались, что вскоре после совершения кражи погружались в состояние сродни оргазму. Возбуждение, судя по их словам, возникает вследствие трансформации рутинного действия (шопинга) в нечто гораздо более грандиозное и символическое{65}.