Среда выживания

«Абакан» Родиона скользнул в руки, былая ненависть всколыхнулась мутной хмарью, он замер, еще не решив: пойти на запахи, что уловил нерв, или…

– Хомо?

Он резко обернулся. В двух шагах от него стоял эшранг… впряженный в примитивную повозку!

– Хомо, если идешь в бар – поторопись. – Эшранг проигнорировал направленное на него оружие. – С наступлением темноты мы уже никого не впускаем внутрь! – доброжелательно предупредил он.

Бестужева окатило ледяной дрожью.

В повозке, которую тянул эшранг, были аккуратно сложены плоды какого-то растения.

– Ты совсем дикий? Не понимаешь универсального языка? – эшранг даже не думал злиться, скорее в его словах прозвучало сочувствие. – Извини, мне некогда. Посторонись, но если захочешь заглянуть к нам – будем рады.

Бестужев уступил дорогу. Он был ошеломлен.

Слова эшранга пробудили слабую надежду. Он сказал «хомо»? Значит, люди не исчезли?

Почему же я его не убил?!

Егор забыл об осторожности. Его замешательство граничило с безумием, трое суток полного одиночества, в отсутствие информации, сильно повлияли на психику.

Он догнал эшранга.

– Хомо часто заходят к вам?

– Сегодня пока никого нет, – охотно ответил эшранг. – Но еще не стемнело, – добавил он. – Заходи, чувствуй себя как дома…

…И вот он тут. В одном строю с чужими.

Как будто сбылся худший из кошмаров. Почему бы не шагнуть вперед, не встать в один ряд со своими Последователями?

Они не люди! Сбойные биокибернетические машины, отравленные идеологией его «Догматов»!

«А в одном ряду с тобой эшранги, хонди и ц’осты! – язвительно шепнул внутренний голос. – Да еще этот парнишка, искавший отдых, а нашедший смерть».

Расширитель сознания работал в форсированном режиме, стремительно прорисовывая скрытые за дымчатыми забралами черты.

Киборги выглядели знакомо. Эскизы похожей модели Егор когда-то видел на столе у Романа Степановича Малехова. Сколько же прошло времени? Годы? Десятилетия? Века?

Двойственность ситуации рвала рассудок в клочья.

Старший Последователь заметил, как смертельная бледность исказила черты его лица.

– Страшно? – вопрос прозвучал с издевкой. – Даже не надейся выйти отсюда живым. Оружие тебе не поможет. Оно устарело. Да и в рожке всего тринадцать патронов, – категорично и безошибочно определил он.

Сервы выволокли из укрытия последнего прятавшегося хонди. Его поставили в общий строй. У Найла отобрали оружие.

Два человеческих подобия отступили на шаг.

Брезгливые? Или аккуратные, просто не хотят, чтобы кровь забрызгала их?

Юноша мучительно скосил глаза. Во взгляде читался немой крик: почему медлишь?

«Он умрет в одном ряду с чужими, – мысли лихорадочно проносились в голове Егора. – Умрет, потому что я в минуты совершенного отчаянья, сидя в глухом одиночестве, взял за привычку изливать скопившуюся ненависть в диктофон кибстека?»

Похоже, никто в разгромленном баре не задавался вопросами бытия. Тягостное ожидание смерти сгущалось. Любая попытка вырваться была заранее обречена на провал, даже Найл опустил голову, уже не смотрел в его сторону. Видимо, Последователи сумели заработать репутацию безжалостных убийц.

Выхода нет. Реакция киборгов намного опережает человеческую. Опыт подсказывал: успею рвануть оружие из-за спины, возможно, уложу одного, но дальше – смерть, без вариантов.

Нерв не поможет.

Воздействовать на сервов через имплант? Нет. Не факт, что они воспримут команду от «приговоренного». Оставался лишь микрогенератор электромагнитного импульса – недавнее усовершенствование кибермодулей, еще не опробованное в деле.

«Спасешь этих тварей? Зачем? Почему? – мысли проносились с невероятной скоростью. Форсированная работа имплантов изменяла субъективное течение времени. – Разве они бросились на меня, когда я переступил порог бара?

«Проходи, хомо. Чувствуй себя в безопасности!» – Взгляд зацепился за обезглавленное тело эшранга. – Больше он уже не скажет слов приветствия усталому путнику.

На Пандоре, как минимум, сменилось несколько поколений? Давняя вражда забыта?

Нет. Ненависть все еще жива, он исподлобья взглянул на Последователей.

Моя ненависть?

А чья же еще? – внутренний голос не унимался, даже сейчас норовил укусить побольнее. – Если Пашка был прав относительно установок стасиса, то часы Пандоры неумолимо ведут обратный отсчет, и каждый вдох, каждый удар сердца приближает миг окончательного разрушения.

Но они, похоже, ничего не знают. – Взгляд метнулся по неровной шеренге чужих существ. – Просто живут, примирившись с реальностью и друг с другом?

Только я, словно осколок прошлого, ударил на излете и сам же угодил в ловушку собственной ненависти?»

Пару дней назад он бы отмел подобные мысли, счел их проявлением слабости, сопливой демагогией трусов.

«Разве не так я ответил Родиону?

Презрительно, надменно. Разжаловал-то я не его, а нашу дружбу! Совершенно осатанел от ненависти, от желания истребить чужих и избавиться от нерва!..»

Мысль оборвалась. В бар вошли два андроида, тут же вскинули оружие. Пять боевых сервов посторонились.

Жестокость – удел существ, обладающих интеллектом? Одна из форм проявления самосознания?