Среди гор

Кто знает, может, так продолжалось бы и в дальнейшем, если бы не возник скандал в связи со сбором семенного зерна. Дело было в том, что в артели «Новая жизнь» запланировали посеять четыреста двадцать пять гектаров яровых. Для этого требовалось две тысячи сто пудов семенного зерна. Пятьсот пудов сортовых семян выделяло государство, а остальное зерно надо было собрать со дворов членов артели. Это надо было сделать к первому апреля. Но вот уже начался май, земля пересыхала, а семян все еще не было. Когда собирали тягло, то это прошло без особых затруднений, но когда дело дошло до сбора семян, то дехканам пришлось туговато. В каждом дворе было десять — пятнадцать пудов ячменя или пшеницы, которые приберегали на лето до нового урожая. Мало кто имел излишки хлеба. Земледелие у киргизов в те времена не было особенно распространено, основным их занятием было животноводство. Засеяв небольшие клочки, они укочевывали со скотом на летние пастбища, так что зерна собирали только для своих нужд. Дело складывалось таким образом, что если люди отдали бы имеющееся зерно, то остались бы совершенно без запаса хлеба. Если даже мужчины и соглашались, то женщины тут же поднимали крик:

— Ишь ты, какой добрый нашелся: зерно отдадим, а сами что есть будем? Пусть сперва сдают активисты, которые целый день без толку скачут на лошадях, а мы потом посмотрим, что из этого будет.

Мужчинам отвечать на это, конечно, нечего.

— Если прикажете покупать на стороне, то придется покупать, а так дома нет ни зернышка! — говорят они активистам, собирающим семена.

Несколько раз активисты обходили все дворы, несколько раз собирали общее собрание. «Аильчане, сами знаете, что посеешь, то и пожнешь. Без семян сорвем мы весенний сев. Землю-то вспашем, но убирать придется лебеду!» — убеждали активисты на собраниях. Организовали летучую группу комсомольцев по сбору зерна, просили, убеждали, даже порой грозили, что кто не сдаст зерно, тот кулак, но и из этого ничего не получилось.

На одном из заседаний бюро Шарше, как обычно, выступил с разгромной речью:

— Мы тут хоть тысячу дней будем агитировать на собраниях, но добром семена не соберем. У людей есть зерно кроме хлеба, но какой дурак нам даст его по первой просьбе?! Среди народа немало таких, которые поддаются на агитацию кулаков. Просили, объясняли, убеждали, довольно! Надо обложить дворы колхозников обязательным налогом от пяти до десяти пудов зерна с каждого хозяйства. Без этого ничего не выйдет, и мы сорвем выполнение задания партии и правительства.

— Так мы можем отпугнуть народ! — возразил Сапарбай.

— Ну и пусть. Кто испугается, пусть уходит из артели! — продолжал Шарше. — Иначе не надо браться за дело, надо отказаться от сева.

— Да ты что, Шарше! Мы не имеем права собирать семена в порядке обязательного налога!

В этот же день вечером состоялось общее собрание членов артели.

Бюбюш, Сапарбай и Самтыр обращались к народу, разъясняя важность и серьезность задачи сбора семян.

— Ну, аильчане, слово за вами! — сказала в заключение Бюбюш. — Как будем поступать? Сеять хлеб, собирать урожай или нет? Земля вспахана, она пересыхает. То зерно, что выделено нам государством, уже давно высеяно, и появились первые его всходы. Надо бы закончить сев, пока пашня не пересохла, как быть, говорите?

Люди смотрели в землю. Все молчали.

— Мы ждем вашего ответа, аильчане, мы обращаемся к вам! — выступил Сапарбай. — Весна не ждет, сроки проходят. Будет позорно, если мы, бедняки, в первый год организации артели останемся без хлеба. Враги будут смеяться. Знаем, у всех зерна в обрез, но, как говорится, если каждый плюнет, то будет море!

Зажимая в кулаке лохматый мерлушковый тебетей, с места встал старик Соке.

— Эй, будьте вы неладны, если можно, дайте мне слово.

Бюбюш с надеждой глянула на старика:

— Говорите, аксакал.

…До этого, еще ранней весной, как-то разговорились с Соке Самтыр, Сапарбай и Исак.

— Ну как, аксакал, готовимся к севу? — спросил Исак.

Лукаво посмеиваясь, Соке ответил:

— Вот что, активисты вы эдакие: если бы было по-старому, то там дело мое, как готовиться к севу, а теперь работа общественная, значит, вы должны знать, как это дело организовать!

— Это вы правильно говорите, аксакал. Общую пахоту и сев надо сообща встречать, надо готовить к этому тягло и плуги.

Соке усмехнулся:

— Тягло будет, плуги и бороны найдутся, землю вспашем, а вот что будем сеять, а?

Исак понял, на что намекает старик:

— Семена будем сеять, аксакал, семена!

— А ты что, привез с собой семена?

— Соберем!

— Соберем! Откуда же, или они валяются на земле?

— Да нет, соберем у народа, у вас.

— Что? Разве я готовил семена для таких, как ты, куцеполых в фуражке?

— Не для меня, а для народа, для себя.

— То, что для себя, это я знаю, будьте вы неладны! — лукаво посмеиваясь, говорил Соке. — Как же, каждый год я хлеб сеял и на этот год припас семенного зерна пудов двадцать, в мешках хранится. Надо, так слезайте с седел, нагрузите на лошадей и сами идите пешком!

Те смеялись над Соке, над его хитростью и одновременно простодушием. А Соке тоже был доволен и по-стариковски журил начальников: