Среди грабителей и убийц. Воспоминания начальника сыскной полиции

Мы отправили всех со связанными за спиной руками под строгим конвоем в тюрьму, а сами, весело разговаривая, дошли до заставы и поехали по домам.

На другой день Шувалов, выслушав доклад о поимке почти всей шайки «душителей», назначил Келчевскому и Прудникову произвести по всем их преступлениям строжайшее расследование, определив им в помощники приставов Прача и Сергеева. И началось распутывание целого ряда страшнейших преступлений. Но моя роль еще не окончилась. Впереди оказалось еще много дел, сопряженных с немалым риском и немалыми хлопотами.

Расследование началось на другой же день. Друг за другом вводили в комнату разбойников, временно закованных, снимали с них первое дознание. Я присутствовал на всех допросах.

У нас оказались арестованными: в самом начале мною – Александр Петров и Григорий Иванов; затем арестованные в Царском Селе – братья Дубовицкие и Константин Тасин; потом арестованные на облаве: Сверчинский и Славинский, Калина Еремеев, Иван Григорьев, Сергей Степанов, Егор Чудаков, Василий Васильев, Федор Андреев, и, наконец, уже по их указаниям мы арестовали: извозчиков Михаила Федорова и Адама Иванова, дворника Архипа Эртелева, портьерщика Федора Антонова и женщин – Марью Михайлову, Ульяну Кусову и Стефанию Славинскую. Всего 20 человек. Вся шайка с убийцами, притонодержателями и укрывателями была в наших руках, и только два самих страшных разбойника еще гуляли на свободе. Эти были Михаил Ноянен – тот Мишка с детскими глазами, с которым я провел ночь, и Александр Перфильев – тот, что удрал от нас, переплыв Лиговку.

Я взял на себя обязательство поймать их обоих и твердо решил выполнить эту задачу. Позже они и были пойманы мной. Как? Расскажу об этом после, а теперь передам вкратце результат наших расследований и краткие характеристики этих страшных разбойников, для которых убийство являлось более легким делом, чем выкурить папиросу.

Действительно, это были не люди, а какие-то выродки человечества. Во главе всех стоял какой-то Федор Иванов. Мы не могли сразу сообразить, на какого Иванова указывают все убийцы как на своего соучастника, пока не произвели очных ставок. И что же? Этим Федором Ивановым оказался ранее всех арестованный мною Александр Петров! Я невольно засмеялся.

– Ах, дурак, дурак! – сказал я ему. – Что же это ты по паспорту Петров, а для приятелей Иванов? Говорил бы уж всем одно, а то на! Кто же ты: Петров или Иванов?

– Александр Петров, – отвечал он. – А назывался у них Ивановым Федькой для успокоения.

– Кто же ты?

– Крестьянин!

– Покажи спину! – вдруг сказал Келчевский. – Разденьте его!

С него сняли рубашку, и мы увидели спину, всю покрытую шрамами от старых ударов.

– По зеленой улице ходил, – сказал Келчевский. – Ну, брат, не упирайся. Ты беглый солдат, и звать тебя Федором Ивановым.

Но он уперся. Два месяца прошло, пока мы собрали о нем все справки и восстановили его личность. Тогда он сознался и перечислил все свои преступления.

Действительно, он оказался Федором Ивановым, бывшим рядовым Ковенского гарнизона. Там он проворовался и сбежал; его поймали и наказали шпицрутенами через 500 человек. После этого он вновь проворовался и бежал вторично, и вторично был наказан через 500 человек. Его сослали в арестантские роты в Динабург, и он оттуда бежал в 1854 году. Зверь на свободе!

Он объявился в Петербурге, занимался кражами, а в следующем году познакомился в сторожке Славинского с Михаилом Пояненом и начал свои страшные разбои. Он один убил крестьянина Кокко и матроса Кулькова, вместе с Калиною – чухонца на Ропшинской дороге, потом опять с Пояненом удушил Корванена. После этого сошелся с Калиною Еремеевым, Иваном Григорьевым и остальными и, приняв над ними командование, стал производить страшные грабежи и убийства, участвуя почти во всех лично.

Он смеялся, рассказывая про свои подвиги, а все, показывавшие против него, трепетали при одном его имени. И действительно, я не видал более типичного разбойника, разве что Михаил Поянен с детскими глазами.

Следом за ним выступает Калина Еремеев, 22 лет. Бывший пехотный солдат, а теперь крестьянин. Он производил впечатление добродушного парня, а между тем все удушения в Петербурге совершены были им с Ивановым, да еще в Кронштадте он убил крестьянина Ковена и жену квартирмейстера Аксинью Капитонову.

– Пустое дело, – добродушно объяснял он процесс убийства. – Накинешь сзади петлю и потянешь. Коленом в спину упрешься. Он захрипит, руками разведет, и все тут!

Этот Калина вместе с Федором Ивановым были ужасны. Между прочим, Калина рассказал про убийство под Ролшею неизвестного человека, которого они там же и похоронили.