Среди красных вождей том 1

Сидение в Ковно было тяжелым, да и не безопасным. Ко всякого рода лишениям прибавлялись еще и не­приятности, исходившие от властей. К нам по ночам несколько раз являлись в гостиницу, где мы жили, как в концентрационном лагере, какие то военные вла­сти, производили обыски, допросы, проверяли докумен­ты. Подозрительно осматривали все, обнаруживая свое полное невежество. Так, помню, однажды при таком посещении начальник отряда, какой то поручик, обра­тился ко мне с вопросом:

— Вы говорите, что оружия у вас нет, а это что такое?

Он с торжеством держал в руках термос. Последовали долгие объяснения с демонстрацией… Вот при этих то посещениях нас и выручала охранная кар­точка министра финансов.

Однажды, в одно из моих посещений министра, он обратился ко мне:

— Георгий Александрович, могу я с вами пого­ворить об одном весьма конспиративном вопросе? note 149Согласитесь ли вы взять на себя одно весьма важное пору­чение?..

— Конечно, Михаил Васильевич, — ответил я, — если оно не идет вразрез с интересами России.

— О, нисколько, — отвечал он, — даже наоборот, оно столько же в интересах России, сколько и в наших… Дело в том, что литовское правительство жаждет скорее покончить с войной, которую мы ведем с Россией. Не буду вдаваться в подробности… Мы и хотели бы, пользуясь вашим пребыванием здесь, озна­комить вас с теми условиями, на которых мы могли бы заключить с Россией мир. Но повторяю еще раз, дело это строго конфиденциально. И мы хотели бы, чтобы, кроме вас, никто не был бы посвящен в него, т. е., чтобы наше мирное предложение было передано вами не­посредственно Ленину…

Боже сохрани вмешивать в него Чичерина — тогда все дело провалится…

Я подтвердил ему мою готовность взять на себя это поручение, но прибавил, что считаю полезным посвя­тить в него и Красина, который, пользуясь известным влиянием на Ленина, может протолкнуть этот вопрос. Он согласился.

— Но имейте в виду, Георгий Александрович, -сказал он, — дело это настолько серьезно и конспи­ративно, что вы должны запомнить все наизусть, не брать с собой никаких записок, бумажек… Кто знает, что может случиться с вами дорогой?..

И вот в течение нескольких дней у нас происхо­дили с ним свидания, во время которых я заучивал наизусть все условия этого мирного предложения. Мы шту­дировали карту, он намечал пункты, определяющие предполагаемую литовским правительством границу… Наконец, я все твердо зазубрил. Но опасаясь, что в note 150случае моей смерти, поручение не дойдет по адресу, я заручился его согласием посвятить в дело и мою жену.

К концу третьей недели моего пребывания в Ковно, Михаил Васильевич сказал мне, что вопрос о моем переезде до русской границы улажен. Железнодо­рожный путь был испорчен и мы должны были ехать до границы на автомобиль. Но литовское правительство не имело возможности снабдить меня своим автомобилем и заручилось согласием германского оккупационного гу­бернатора (это был какой то лейтенант) предоставить мне с моими спутниками, конечно, за плату грузовик с двумя шоферами, который должен был доставить нас до пограничного пункта, местечка Утяны. ( ldn-knigi, на лит. -Utenai)

После многих неинтересных дорожных приключений, как порча грузовика, который пришлось оставить и взамен которого нам пришлось нанять пять подвод (с лошадьми), на которых мы сговорились с возчика­ми, с разрешения местных властей ехать вплоть до Двинска, после ночлега в поле и в грязных литовских избах, мы, наконец под вечер добрались до Утян, где мы должны были пересечь боевую линию.

Мы остановились у дома, где помещался штаб. Нам дали фельдфебеля, тот повел нас к избе, где мы должны были провести ночь. Это была, хотя и лучшая в этом пункте, но крайне грязная курная избенка, где мы и расположились прямо на полу… Вскоре к нам приехал комендант пункта. Это был бывший прапорщик русской службы, студент Петровско-Разумовской Академии. Он представился самым светским образом, поцеловал руку моей жены, извинился, что не может предоставить нам лучшего помещения и, сказав, что переехать через боевую линию мы сможем только завт­ра рано утром, так как всю ночь будет итти горячий note 151бой с русскими, сообщил, что приедет в семь часов утра, чтобы лично сопровождать нас.

На утро мы двинулись на наших крестьянских телегах к границе. Комендант картинно, видимо рису­ясь, верхом сопровождал нас. В каком то пункте он распростился с нами и передал нас какому то дру­гому офицеру, сказав ему несколько слов по-литовски. Наши возчики, все литовские крестьяне, потом сообщи­ли мне, что комендант передал ему распоряжение военного министра, что я очень важная персона и что министр приказывает, чтобы ни один волос не упал с моей головы и голов моих спутников.

Мы снова двинулись в путь. Снова остановка. Офицер подскакал к нам.

— Господин консул, — сказал он, обращаясь ко мне.

— Мы находимся вблизи боевой лиши. Мы долж­ны завязать вам и вашим спутникам глаза: начинают­ся наши укрепления, и вы не должны их видеть… что делать — закон войны…