Среди людей

Внезапно послышался звон колокольчика. Дэкин дёрнулся: «Неужели лекарь уже пришёл?» Шукар довольно потёр руки. Но в гостиную вошёл не мужчина, а одна из служанок. Глаза глядели взволнованно из-под покрывала. Она, как того требовали правила, терпеливо ждала, пока хозяин дозволит говорить.

– Что случилось? – спросил он.

– Господин! Ваша супруга желает скорейше видеть вас и поприветствовать вашего глубокоуважаемого гостя! – сказала женщина и склонилась в таком низком поклоне, что и без того широкое платье, упёршись в пол подолом, стало похожим на шарик.

– Цыран? Пусть войдёт, – Дэкин глядел на дверь. Он искренне поддерживал желание жены избегать встреч с их посетителем. Что же такое срочное заставило её изменить своей привычке?

Дверь неспешно отворилась, и вошла хозяйка дома в сопровождении тётки и двух ближайших помощниц. Дэкину не надо было видеть их лиц, чтобы понять, что они пришли не просто так. Глаза женщин сверкали как драгоценные камни, в руках были какие-то свёртки на подносах, а одна из них несла чашу с раскалёнными угольками и свечку Илаэры. Эта процессия вызвала недоумение у хозяина. Он знал, что сегодня один из чтимых дней в честь Великой Матери. Ведь в его обязанности, как мужчины, входило следить за календарём и сообщать не знающим грамоты женщинам, когда наступают дни отправления серьёзных ритуалов. Знал он и о том, что его жена великолепно ориентируется во всех тех тысячах мелочей, которые положено совершать в честь богов. Но почему сюда?

– Цыран, милая, что привело тебя ко мне?

– Мой господин, до меня дошла весть, что у нас в доме гость, наш дорогой сосед. А поскольку сегодня день Илаэры, я пришла просить вас всех разделить с нами радость праздника и молитву в честь Великой Матери. Я также принесла дар для нашего гостя – этот пирог, который сама освятила на алтаре.

– Это благое желание, милая, как я могу тебе отказать? – сказал Дэкин, всё ещё ничего не понимая.

Служанка, поклонившись, подала сборщику завёрнутый в полотно пирог, который тот также с поклоном принял, не сводя взгляда с жены соседа. Та была в нарядном одеянии, которое, с одной стороны, восхваляло труд мастериц, создавших его, ибо было изумительно отделано. С другой – служило для его хозяйки неприступным бастионом, защищавшим от любопытных глаз. Не давало разгуляться фантазии и даже примерно вообразить, какова фигура, скрытая под этими неисчислимыми складками платья-колокола. Большой и тяжёлый головной убор с камнями и цепочками резко контрастировал с тонким, но абсолютно непрозрачным покрывалом, которое висело на нём на небольших крючках и падало на лицо, оставляя открытыми только глаза. Уши оттягивали серьги в виде ромбов со спиралями, на которых висело по десять махоньких золотых колокольчиков. Всего двадцать – за каждый год, проведённый в замужестве. Шукару было известно, что Дэкин не ленился каждый год ездить на ярмарку в Карраж. Он выбирал для жены самые дорогие и самые ювелирно сделанные колокольчики, отдавая за каждый огромные деньги, вместо того, чтобы, как все прочие, покупать на местном базаре. «Сумасшедший», – думал гость.

Женщины тем временем расстелили на столе тяжёлый расшитый плат, установили и зажгли свечу. Мужчины склонили головы и сложили руки. Одна из служанок, обладавшая чистым, как родник, голосом, спела хвалебную песнь. После наступила тишина, длившаяся минут десять, чтобы дать каждому поговорить с высшими силами про себя и проникнуться духом совершаемого действа. Всем участникам обряда подали по куску хлеба и по глотку напитка из ягод.

Женщины снова поклонились, но уходить не спешили. Цыран спокойно обвела глазами гостиную, лишь на мгновенье задержавшись на скамье, где лежала находка дровосеков.

– Дорогая, что-то ещё?

– Позволит ли мой господин исполнить ещё один обряд в честь Великой Матери?

Дэкин медленно подошёл к жене и, положив руки ей на плечи, всмотрелся в глаза. Там плескалась неприкрытая мольба. «Зачем же ты пришла?» – терялся он в догадках.

– Конечно… – сказал он тихо, желая лишь одного, чтобы это взволнованное выражение исчезло с лица жены.

Цыран взяла у служанки последний свёрток. Быстрым шагом подойдя к бессознательной женщине, она сдёрнула тряпку, в одно движение развернула белоснежное полотно, искусно расшитое голубыми снежинками, и укрыла её поверх одеяла. Подскочивший Шукар был в бешенстве.

– Я, Цыран, волею богов старшая женщина и хозяйка Дома Равил, пользуясь правом Покрова зимы, беру эту незнакомку под свою опеку до тех пор, пока последняя снежинка не сошла с полей. Совершая сей поступок во славу Илаэры, научившей нас милосердию, я объявляю эту женщину неприкосновенной!

– Покров зимы?! – Шукар прыскал слюной. – Эта древняя чушь?!

– Нет, дорогой сосед, не чушь, – ответил ему Дэкин, машинально загораживая жену, которая опустилась на колени у лавки и осматривала лицо найдёныша. – Это право освящено богами и дано самой Великой Матерью! Дорогая, я попрошу слуг отнести её к вам, после того как лекарь сделает своё дело.