Среди миров. Фантастический рассказ

Амир и Сабрина были в каких-то странных отношениях. Со стороны этих двоих можно было принять за брата и сестру. Всё время вместе. Но при этом, никаких объятий и поцелуев, никаких касаний друг друга ножкой под партой. Но в их присутствии воздух начинал искрить. Как бывает в солнечный морозный день, когда не то снежинки, не то само пространство сверкает и потрескивает. И подобное этому, совершенно неуловимое нечто, возникало в присутствии Сабрины и Амира. Их связывало что-то непостижимое. Не дружба, не родство, не выгода.

Амир, совершенно определённо, был влюблён в Сабрину. Это сквозило в каждом его жесте и слове. В тоже время иногда он как будто злился на неё. За то, что она такая идеальная. За то, что он привязан к ней настолько сильно. За то, что она есть. Но он даже не пробовал порвать связывающие их узы.

Сабрина принимала эти отношения, как само собой разумеющееся. С ноткой снисходительности. Немного смиренно. И капельку иронично. Она была умница, эта Сабрина. Однажды Вера Николаевна, проверяя её тест, начала вычёркивать как ошибочные ответы в ключе. Опомнилась где-то на середине и усмехнулась – это надо же так верить в знания студентки.

Вера Николаевна посмотрела на теперешнее фото Сабрины. Облик не претерпел существенных изменений. Хеджаб, маленькое личико, чуть пухлые губки, узкие плечики. Никто бы не назвал Сабрину красоткой, но и дурнушкой она тоже не была. Казалось, в ней нет ничего примечательного. Вера Николаевна вспомнила, как однажды Амир загрузил фото, на котором сидящая перед чашкой капучино Сабрина что-то высматривала в зеркальце. Она скосила глаза на нос и выглядела комично. Такие фотографии девушки обычно не выставляют в сети. Амир залил фото без каких-либо пояснений. Центром композиции фото была, как ни крути, чашка капучино, на сливочной пенке которого рукой безвестного мастера было выведено прелестное пёрышко. И, однако, внимание привлекала именно скосившая глаза в попытке разглядеть что-то на кончике собственного носа Сабрина. Это фото могло бы сойти за стёбовое, но оно было милым. Настолько милым, что какой-то остряк написал в комментарии: «So sweet. I got diabetes». Так сладко, что у меня случился диабет.

Это фото было равносильно признанию в любви!

В настоящее время аватар Сабрины выглядел официально. Строгое лицо, обрамлённое скромно повязанным хеджабом. Косметики вроде как нет. Лёгкая ассиметрия линии губ, выдающая тщательно скрываемое внутреннее напряжение. Никакой улыбки. Фото казалось чёрно-белым, хотя это было не так.

Вера Николаевна заглянула в своё сердце. Хочу ли я поздравить Сабрину с Днём Рождения? Спросила она себя. И тут же устыдилась своего вопроса. Если так спрашивать себя каждый раз, то какой смысл вообще в поздравлениях. Это должно быть как порыв. Нет смысла заглядывать в своё сердце по такому поводу. У девочки день рождения. Почему бы не поздравить её просто так. Какое такое особенное желание должно родиться в недрах души человеческой, чтобы оставить послание на Филфри? Вера Николаевна разозлилась на себя. Она решительно кликнула на «сообщение» и написала «Happy Birthday». Однако присовокупить смайлик она так и не решилась.

Отправить сообщение.

Перескакивая со страницы на страницу, Вера Николаевна скоротала ещё какое-то время. Она искала профили студентов из своей самой первой группы. Их было двенадцать. И они казались идеальными. Забавно, но большинство групп комплектуется по числу апостолов. Вера Николаевна всегда находила в этом повод для раздумий и аллегорий. Двенадцать. Магическая цифра, в которой прячется Иуда. Иногда он так и остаётся неузнанным, проходит бесшумно в толпе восторженных Иоаннов. И кто знает, какие Марии и Марфы скрываются за именами Нуралайн или Шафика.

Не всякий Иуда сочтёт тебя достойным своего поцелуя. Иногда через полгода после экзамена, он просто проходит по коридору, не говоря ни «Здравствуйте», ни «Hello, teacher». И всё.

С «Иудами» могли потягаться только поклонники. Сейчас они обзавелись семьями и перестали слать любовный спам. Но когда-то… Хотя, мало кого из них можно было воспринимать всерьёз. Для них Вера Николаевна была лишь оболочка, сосуд, который каждый наполнял собственном светом. В этом отношении она была идеальной женщиной. Как белокурая Изольда. Недосягаемая будто звезда. В таком положении дел был свой триумф, но и свой трагизм. Можно сказать, что именно поклонники подвели Веру Николаевну к главному разочарованию её жизни. Это касалось доверия к чувствам. Не то чтобы вообще, но вера её пошатнулась. Статистика была очевидной – поклонники были тем настойчивее и преданней, чем холоднее к ним относилась Вера Николаевна. Если намечался хоть какой-то взаимный интерес, буквально намёк, прозрачный и маленький, как ноготь на мизинчике ребёнка, всё гасло.