Среди нас

Такси подъехало на его сигнал руки. Вадим быстро сказал куда нужно ехать и, уже сидя в теплом салоне машины, он продолжил прорабатывать свой план дальнейших действий: «Сейчас сначала нужно навестить дом Евсеевых, потом нужно забрать письмо, которое я оставил дома. Хотя нет, Марк наверняка в том доме все перерыл, нужно искать в другом месте. А письмо, которое я оставил дома… Почему я раньше об этом не подумал? Надо было его сразу брать… А если я найду это видео, а потом встречу Марка, и если что-то пойдет не так, он его обнаружит и заберет запись? Так ведь тоже может быть, значит, если я все-таки что-то и найду, то нужно это где-нибудь у кого-нибудь пока спрятать. А главное укрыть запись там, куда Марк уж точно не доберется. Их осталось двое, хоть мне и будет трудно, но я думаю, это будет легче, чем было сначала».

В это время в квартиру, где жил Вадим Игнатьев, проник кое-кто другой. Какая бы состоялась встреча, если бы следователь и взломщик встретились? Тем более если в лице преступника Вадим узнал бы Сашу Ковлинского. Тяжело было бы обоим. Но они все-таки немного разминулись, хотя может и нет.

Следователь попросил водителя такси развернуться и ехать по другому адресу, а Ковлинский в это время копался в вещах Вадима, чтобы найти то, что не смог обнаружить в доме, где убил сначала Илью, а потом и Марину. В его планах сейчас стояла только одна задача.

— Да где же она? — рылся в стенном шкафу Саша. — Запись, запись, запись… Но кто бы мог подумать, что мое лицо так отчетливо запечалиться на той сьемке. Ведь запись должна была быть у Марины. Когда она поехала ни с того ни с сего в свой дом, я был просто уверен, что она поехала перепрятывать это видео в другое место. Зачем же я ее убил так рано? Хотя она все говорила мне: «Какая запись? У меня ее нет, и не было». Это выглядело глупо с ее стороны, если бы она мне отдала то, что я просил, то я бы сохранил ей жизнь. Хотя вряд ли. А может быть она и вправду не знала, где находится та запись, ведь копию записи я изъял именно у Максима тогда. Может быть, только он знал, где оригинальная версия. Я перерыл тогда у них весь дом и ничего не нашел. Хотя я больше чем уверен, что запись с камеры видеонаблюдения окажется именно здесь, в квартире ничего не подразумевающего Вадима, — Ковлинский понял, что в шкафу с одеждой ничего нет, и направился искать под подушками и под матрацем, на постели следователя.

— У меня есть немного времени, я ведь не знаю где сейчас Вадим. Марк обещал следить за ним, но он почему-то вышел из-под контроля. Вадим может приехать в любую секунду. Но все равно я торопиться не буду, если он все-таки приедет, то я его встречу прямым и точным выстрелом в лоб. Сколько времени не прошло, я все равно стреляю так же хорошо, как и раньше. Поработаешь с психами и сам вскоре становишься психопатом. Марк, ты думаешь, что взял все под свой контроль? Да, ты мне лишь нужен на некоторое время. Ты скоро присоединишься к Джеду, когда не станешь мне нужен. Вот только интересно кто умрет первым: Марк или Вадим? Мне уже, честно, все равно. Разделяй и властвуй. Как легко, оказывается, можно испортить жизнь людям, которые могли бы добиться чего-нибудь по-настоящему стоящего… Еще один шкаф и мои руки отвалятся. Еще ящик и я отдохну чуть-чуть. Все равно этот олух Вадим ни о чем сейчас и не подозревает, поэтому я сомневаюсь, что найду запись именно здесь, — и, немного отчаивавшийся Саша, от безысходности начал неаккуратно переворачивать вещи, находящиеся в шкафу с бельем.

— Что это? Хм… Конверт. Это то письмо, о котором мне недавно рассказывал Марк? Ну надо же… Я хотя бы его прочитаю, а то они мне его так и не показали, — Саша читал про себя, только выводя губами беззвучные слова, которые были написаны в письме. Они у него побудили неоднозначные эмоции.

— И кто это писал? Теперь понятно, почему Марк так волнуется о том, что Вадим обо всем догадался. Да тут же любой смог бы догадаться, кто это писал! Глупый Джед, хотя бы поменял стиль написания, что ли… Могу поспорить, что Марк этого письма не видел, но слышал его от слов Джеда, потому что если бы он увидел бы это письмо, то оно было бы сразу же сожжено или уничтожено каким-нибудь другим способом. Ооо… Как же Марк обрадуется, когда я покажу ему письмо… А еще некоторые говорили, что я не умею радовать людей.

Ковлинский с растянувшейся улыбкой на лице отошел от шкафа с бельем и уже позабыл про ту вещь, ради которой он здесь был. Он не нашел запись с видеокамер на автостоянке.

Его состояние, которое ни разу не проверялось у психиатра, было довольно специфичным. Шизофрения налицо. Стоило его внимание отвлечь на более интересную для него вещь, и он сразу же переключался на нее, забыв о предыдущей. То же самое происходило и сейчас. Ковлинский отошел от шкафа и сел на кровать, все еще не выпуская письмо и конверт из рук, он даже не сразу заметил, что на конверте были написаны телефон и электронная почта Маргариты.