Среди нас

Я отключил вызов и раздражённо бросил трубку на стол. Вот вроде нормальный он мужик, но нудный — сил нет. Вечно по всякой ерунде звонит. И ведь ничего такого не сказал, но нервы взвинтил моментально. Прям талант у него. Не побоюсь этого слова — дар.

С улицы донёсся звук клаксона. Похоже, Колян подъехал. Я выглянул в окно, чтобы убедиться, и заодно махнул ему рукой, мол, вижу. В один большой глоток допил остатки пива, сунул в карман телефон и вставил в рот очередную сигарету. Зачем-то осмотрел сторожку, прежде чем выйти, и, сняв ключи с гвоздя у двери, выбрался на улицу. Однако не успев защёлкнуть замок, вновь вытянул его из проушины и вернулся в помещение. Ключи от отцовского дома не взял.

— Фу, — помахал Колян ладонью перед носом. — Свежий выхлоп?

— Ты только не начинай! — огрызнулся я и захлопнул дверь старенькой «Газели».

— Да я не об этом… Хотел поинтересоваться: почему в одну каску?

— Тебе нельзя, ты журнал, — ухмыльнулся я.

— Чё?! Всё уже, белочка в скворечник постучала?

— «За рулём», — продолжая ухмыляться, добавил я. — Никакого у тебя креативного мышления. Поехали, чё стоим-то?

— Куда?

— Не заставляй меня выражаться. Я ж тебе говорил: от отца кое-что забрать нужно.

— А, точно, — кивнул Николай и, включив заднюю передачу, развернул машину. — Ну чё, может, вечером посидим?

— Да я как бы это… в завязку думал.

— Ха-ха-ха, ну да, я заметил… Куда прёшь, блядь! — Колян несколько раз ударил по клаксону. — Нарожают дебилов…

Некоторое время ехали молча, точнее, под тихое бормотание водителя. Однако он быстро проругался и снова завёл пластинку про посидеть.

— Ну чё думаешь?

— По поводу?

— Ну ёпт… по поводу пообщаться.

— Не знаю, не уверен. Позвоню, если что.

— Вот так мы и теряем настоящих друзей.

— У Витька завтра похороны. Тебе, кстати, везти.

— Да мы по дэхе.

— Ага, знаю я твою дэху, опять до утра просидим. Не, давай как-нибудь в следующий раз. Не сегодня точно.

— Ну как знаешь, — буркнул в ответ он.

— Давай только без обид, лады?

— Я, по-твоему, кто? Это у баб чуть что не так сказал — сразу война. У нас, мужиков, всё проще: да — да, нет — нет. Куда там дальше-то, я что-то не помню.

— Вот здесь налево, только не разгоняйся особо.

— Эх, ебать! Вот это колеищу накатали! — выругался Колян. — С дорогами у нас совсем беда, заебался уже с подвесной, хоть с ямы не выезжай. Вчера вон опять задней осью влетел, что-то греметь начало.

— Бывает, — неохотно поддержал я вечное нытьё любого водителя в нашем городке. — Вон тот дом, слева.

— Ёпт… Я туда не заеду… — Колян задумчиво почесал макушку. — Ты бы хоть снег откинул вначале.

— Здесь тормозни, не страшно.

— Да я так всю дорогу перекрою.

— Ладно, вон к соседу пока приткнись.

Колян завернул к следующему двору и заглушил машину. Я выбрался на улицу и прошёл к отцовскому дому. Сразу нахлынули волной воспоминания, делая и без того мрачное настроение ещё хуже.

* * *

— Ну что, наигрался? — строго спросил отец. — Я ведь тебя предупреждал! Знал, что этим всё кончится!

— Бать…

— Чё бать?! Ты обо мне хоть на секунду задумался? Представил, каково это — хоронить сына?! Бать…

— Я жизни спасаю! — не выдержал и закричал на отца я. — Тебе этого не понять! Это мой выбор, мой, понятно?!

— Понятно, — нахмурился отец и вышел из палаты.

* * *

Воспоминание промелькнуло всего за мгновение, но осадок после него ещё долго торчал в горле. Я ведь не знал, что он болен, что жить ему оставалось всего ничего. Хотя… в тот день это мало бы что изменило. Ведь я свято верил в то, чем занимался. Священник прав, отец всегда был против моего выбора, не приветствовал то, чем я занимался. Не забывал он и высказывать мне своё недовольство перед каждой командировкой.

Мы часто ругались по данному поводу. Он хотел, чтобы я стоял у станка, как и он, оставляя своё здоровье на заводе за копеечную зарплату. А во мне бурлила энергия, чувство справедливости не давало покоя. Если где-то обижают слабых, там обязательно должен находиться я, дабы объяснить уродам, как нужно жить. И это со мной с раннего детства, с самого детского сада. Затем школа, где я точно так же ввязывался в любую драку, где обижали слабого.

Впрочем, он сам виноват. Он воспитал меня и вложил в голову все эти понятия. Так зачем впоследствии осуждать? Ведь я поступил так, как он меня научил. А теперь вот оказывается…

А что оказывается? Чем он на самом деле занимался? Почему отец Владимир назвал его воином? Сколько помню, отец всегда возвращался домой грязный и усталый, провонявший соляркой. Руки настолько сильно были пропитаны металлической грязью, что с ней даже мыло хозяйственное не справлялось. С чего вдруг он стал воином? Или я чего-то не знаю?

— Охуеть! — раздался позади голос Коляна. — Еле пролез за тобой. Весь двор снегом завалило. Ты чё дом так запустил?

— Я здесь не живу, — спокойно ответил я.

— Ну и дурак, — прокомментировал приятель. — Домик-то крепкий ещё, а без хозяина ветшает, скоро разваливаться начнёт. Ты уж если сам не живёшь, так продай кому.

— Без тебя как-нибудь разберусь, — огрызнулся я, впрочем, без злобы.