Среди нас

Выбритый до блеска череп, худое вытянутое лицо, губы тонки настолько, что их едва видно. Глаза маленькие, прямой строгий нос и волевой подбородок. Такой способен во время обеда вонзить нож в горло, а затем не моргнув глазом вернуться к трапезе. При этом продолжит использовать тот же нож в качестве столового прибора. Однако кое-что в нем меня очень даже порадовало: наколка на груди. Типовой храм с куполами и крестами — правильными крестами. А значит, он останется человеком при любом раскладе, и с ним точно получится договориться.

— Человек, — пожав плечами, ответил я.

— Я вижу, что не собака, — произнёс он и глубоко, не спеша, затянулся табачным дымом. — Что такого ты начальству сделал, что они тебя к нам подселили?

— Свободных мест больше не нашлось.

— Да у нас половина корпуса пустует… — подорвался было Фитиль, но, поймав на себе ледяной взгляд Хряща, быстро заткнулся и вернулся на место.

— Странно, — лениво продолжил старший. — Люди говорят, что ты мента на тот свет отправил и троим портреты подрихтовал.

— А ты что, каждому слуху доверяешь?

— Вот ты вроде человеком назвался, а ведёшь себя как собака. Я ведь тебе зла не желаю, просто понять хочу, с кем мне теперь за одним столом сидеть придётся.

— И если я окажусь недостоин? — подкинул наводящий вопрос я.

— Тогда мне придётся на поклон к начальству идти, чтоб тебя переселили. А уж что оно взамен попросит, мне неведомо, — ответил Хрящ, всем своим видом намекая, что у меня легко могут возникнуть серьезные неприятности. — Да ты присядь, никто тебя здесь не тронет.

Я кивнул и занял место у края стола, стараясь выдержать дистанцию. Нет, не из-за брезгливости, просто на всякий случай, дабы оставить себе свободу для манёвра. Хрящ, похоже, всё понял, потому как слегка улыбнулся, буквально дёрнул уголками губ.

— Ну, спрашивай, — продолжил беседу я.

— А ты не нукай, не запрягал, — в голосе собеседника тут же прорезался метал. — Что от тебя начальники хотят?

— Понятия не имею, — честно ответил я. — Может, за своих поквитаться.

— Резонно, — согласился Хрящ. — Тогда они камерой ошиблись, а я в это ни за что не поверю.

— Меня вчера ночью приняли. После КПЗ сразу сюда привезли, вопросы пока никто не задавал. Так что я понятия не имею, что от вас начальник хочет.

— Ладно, у двери место свободное, — кивнул на койку возле унитаза Хрящ, — располагайся.

— Я, может, и первоход, но у параши спать не стану. Над Фитилём вроде тоже не занято.

Хрящ молча кивнул и отвернулся к телевизору. И вот хрен его знает, что он хотел этим сказать. Впрочем, плевать. У толчка я спать не собираюсь, а если что не так, могу и по-другому объяснить.

Я поднялся и подошёл к свободной койке. Никто меня не остановил, а значит, я всё правильно понял.

Парочка за столом вновь принялась перекидываться в карты, а я отвернулся лицом к стене и не заметил, как задремал.

* * *

Разбудил меня лязг замка. Как оказалось, это принесли обед. Какой-то бледный суп с непонятными кусочками то ли мяса, то ли тушёнки. На второе — переваренные до неприличного состояния макароны с небольшим куском жареной рыбы. Два куска чёрного хлеба, два белого и компот. Не сказать, что еда была прям отвратительной, но и вкусной её тоже не назовёшь.

Ели молча. В камере вообще витала напряжённая атмосфера. Видимо, соседи никак не могли решить, можно ли мне доверять? И я их не виню, тем более что мои слова здесь веса не имеют, а заслужить доверие поступком шанса пока не представилось. Но я уверен, что какая-нибудь проверка с их стороны обязательно будет.

Едва у нас забрали пустую посуду, вновь лязгнул замок, и пороге появился надзиратель.

— Исаев, на выход.

— С вещами? — уточнил я.

— Рожа треснет, — сухо огрызнулся тот. — Лицом к стене.

И снова эти казённые стены, перегороженные решётками, где у каждой повторяется одна и та же фраза. Меня проводили на первый этаж, где расположились комнаты для допроса, в одну из которых я и вошёл. И честно говоря, был крайне удивлён, увидев за столом Маркина. Не знаю почему, но мне казалось, что следователя у меня непременно должны заменить. В первую очередь потому, что он фигурировал в деле как пострадавшая сторона. Да и наверняка имел проблемы с памятью после присутствия в своём теле иномирной твари.

— Присаживайся, — указал он рукой на стул, что расположился напротив.

Я выполнил просьбу и молча уставился ему прямо в глаза. Рустам занимался тем же самым. Он долго сверлил меня взглядом, а затем отодвинул бумаги и отключил диктофон.

— Что произошло? — сухо спросил он, не уточняя деталей.

— Можно чуть больше подробностей в вопросе?

— Я хочу знать, что со мной было? Я помню, как приходил к тебе в больницу, помню наши первые две беседы, а дальше пусто. Очнулся в палате, где мне сказали, что ты на меня напал.

— Ты обвинил меня в том, чего я не делал. И я на тебя не нападал, просто хотел поговорить, объясниться.

— Я читал, — кивнул на бумаги Маркин. — Протоколы заполнены моей рукой, но…

— …ты этого не помнишь, — закончил за него я.

— Не совсем… — поморщился он. — Меня сняли с дела…