Среди нас (СИ)

Мысли снова свернули к недавним событиям, а вместе с тем усилилось предчувствие беды. Очередная рюмка полетела в рот, следом отправился кусок котлеты и дымящая сигарета. Несмотря на то, что я уже изрядно захмелел, тянущее чувство не отпускало. Даже бормотавший какую-то очередную чушь телевизор не отвлекал, а скорее делал хуже. Мне начало мерещиться, будто сквозь его звук слышится что-то ещё, уже с улицы.

Я поднял пульт, убрал в ноль громкость и стал прислушиваться. Но нет, снаружи лишь изредка подвывал ветер да, кажется, дождь пошёл. Сам его не слышно, лишь громко стукающие о подоконник капли, что слетают с крыши.

Чтобы хоть как-то успокоиться, я поднялся с дивана и прошёл в дальний угол сторожки. Здесь, в вентиляционном отверстии, спрятан мой старый наградной пистолет. В такие моменты он всегда помогает, придает некую уверенность.

На обратном пути меня резко повело в сторону, и я едва не упал. Помог стол, за край которого я ухватился. Он даже слегка сдвинулся, что повлекло за собой неприятные последствия. Початая бутылка опрокинулась, покатилась и рухнула на пол. Разбиться о деревянный пол у нее не получилось, однако потерь избежать не удалось, ведь крышку-то я закрутить не удосужился.

— Блядь! — выругался я, но резких движений решил больше не делать.

Придерживаясь за стол, я обошёл его, плюхнулся на диван и, пошарив рукой по полу, нащупал сбежавшую тару. Пролилось не так уж и много, учитывая то, что половину я успел отхлебнуть. А раз уж бутылка всё равно в руке, то почему бы и не добавить. Да, завтра ещё нужно яму копать, но это не к спеху. Бабка у Витька померла лишь сегодня, а значит, похороны только послезавтра. Всяко отойти успею.

Хотя в последнее время людей стали хоронить… кто во что горазд. Не все и не всегда делают это «по церкви». Многим насрать на посты, на положенные сроки. Бывает, и на второй день закапывают, а бывает, что и на пятый. Нехорошо это, но ведь людям свою голову не пришьёшь. Вот Витька не такой, к тому же бабуля у него была очень религиозная. Значит, всё как положено пойдёт, на третий день. Лишь бы погода позволила, а то весна в этом году… сплошные дожди. И это ещё не весь снег сошёл, которого за зиму навалило под самую крышу.

Копать такое месиво — то ещё удовольствие: почва глинистая, влагой пропитана так, что от лопаты не оторвать. Под ногами чавкает, а сапоги порой так засасывает, что они с ног слетают. Но это ещё полбеды. Такая работа на внешности неслабые следы оставляет. Бородавки и грибок настолько привычное дело, что я на них уже давно внимания не обращаю. Земля в волосах — тоже наше всё. Но я не жалуюсь. Деньги хорошие прилипают, да и дело это благое — людей хоронить.

— Ох, ебать, — тяжело выдохнул я, пытаясь сфокусировать зрение на телевизоре. — Что-то я лишка… и-ик… по ходу.

* * *

Пробуждение приятным не назовешь. Похмелье в мои годы — гость довольно редкий. Но вчера я, видимо, слишком много скушал и лёг, наверное, чуть ли не на рассвете. Организм по привычке поднял меня в шесть утра, и теперь я пребывал в самом мерзком состоянии, которое только можно представить. Окончательно протрезветь не успел, но и пьяным себя уже не ощущал. Голова просто чугунная, все кишки горят…

Я подскочил с дивана и рванул в туалет, потому как содержимое желудка резко попросилось наружу.

Ненавижу блевать! Всегда пытаюсь сдерживаться до последнего. Но сейчас этот рефлекс оказался выше моих сил. Я едва успел добежать до толчка. По ходу, что-то снёс со стола, и оно с характерным хрустом разбилось. Вот только смотреть было некогда.

Согнувшись над унитазом, я выворачивал себя наизнанку. Рвота летела мощным потоком и попала в нос, от чего стало ещё противнее. Зато в голове полегчало. Немного отступила боль, просветлело в мозгах, жаль, озноб никуда не делся. Однако я мог крепко стоять на ногах и перебрался к раковине. Вода с грохотом ударила в железную чашу, и этот звук отразился болью в мозгах. Пара ледяных пригоршней в лицо — и вот я уже могу более или менее соображать.

Мысли путались. Я никак не мог вспомнить, чем закончился вчерашний день. В пьяном угаре всё как-то перемешалось в одну кучу. Вроде произошла какая-то суета, помню кровь, размазанные по полу кишки, двух подростков, что полезли в драку. И вроде не сильно обожратый был… Странно.

Позади грохнула входная дверь, и это оторвало меня от созерцания своей помятой, небритой рожи в зеркале.

— Да твою же в душу мать! Серёж! Ты совсем охуел?! — раздался гневный крик Валерича. — Ну сколько это будет продолжаться?! Доведёшь ты меня, вышвырну на улицу, к чертям собачьим!

— Прости, Валерич. — Я состроил я виноватое лицо, но на этот раз не сработало.

— Что же ты живёшь-то, как на свиноферме?! От… полюбуйтесь! Нинка ему пожрать передала, а он всё на пол. Теперь даже собакам не отдать, всё в стекле битом.

— Валерич…

— Чё Валерич, а?! Я уже шестой десяток Валерич! Совести у тебя нет!

— Я всё уберу. Ну чё ты начинаешь-то? Ну, газанул разок, с кем не бывает.

— Со мной вот не бывает. Ебить твою налево… эт чё за номер?! Пистолет, что ли?!