Среди обманутых и обманувшихся

Поданным вновь прошением в Московскую духовную консисторию Ш-ва повторила (смотрите отчаяние женщины! — В. Р.) свои жалобы на неспособность мужа и заявила свое желание быть освидетельствованною посредством повивальных бабок. Консистория приступила первоначально к увещеванию супругов посредством духовного лица; но это не принесло никакой пользы; после сего 4 июня 1847 г. оба супруга были приглашены к судоговорению, причем Ш-в показал следующее: с 16 июля 1833 г., т. е. со дня брака, по болезни ли или по естественному сложению он ни разу не мог иметь супружеского сопряжения как следует, хотя по временам являлись пожелания, но эти пожелания скоро проходили, и membrum ослабевал; но вместе с тем, будто бы и со стороны жены не было согласия; полагая, что это происходит от какой-либо болезни, он прибегал к советам врачей и принимал предписываемые средства; но все это ничего не помогло. Ш-ва заявила, что она, по неспособности супруга своего, и до сих пор остается невинною и соглашается, если того потребует начальство, быть в этом освидетельствованною. Вследствие сего духовная консистория три раза требовала от медицинской конторы положительного заключения о способностях к супружескому сожитию Ш-ва; но каждый раз получала ответ, что, за неимением данных для положительного заключения, она такого произвести не может.

После новых прошений и жалоб (слушайте, слушайте истязания!! — В. Р.) Ш-вой дело было вновь рассматриваемо и в консистории, и в Святейшем синоде, а для применения к сему делу постановления медицинского совета медицинская контора неоднократно приступала к освидетельствованию невинности Ш-вой посредством 4 своих членов[19], но каждый раз этого исполнить не могла по причине ее стыдливости; вследствие сего в Святейший синод было подано прошение Ш-вой об освидетельствовании ее посредством привилегированных акушерок, ссылаясь при этом на бывший пример при расторжении брака князя Л. с его женою; в этой просьбе Синодом ей было отказано (слушайте, слушайте!), так как согласие на нее зависит от медицинского начальства. Почему Ш-ва подала прошение к г. министру внутренних дел, прибегая к его защите после 3-летних страданий, которым просит освидетельствовать себя через акушерок, а мужа, как сознавшегося в своей неспособности, освидетельствовать вполне, а не так, как это производила медицинская контора посредством одного лишь осмотра.

Медицинский совет, согласно предложению г. министра внутренних дел, рассмотрев дело и прошение Ш-вой, пришел к следующим выводам: освидетельствования в невинности женщин требуют точных познаний (?!!) как медицинских наук, так и опытности в приемах, что не преподается при обучении повивальных бабок, а лишь усваивается врачами, и то специалистами-акушерами; а потому просьба Ш-вой не может быть уважена и освидетельствование должно производиться в медицинской конторе, по предварительном удостоверении полицейского чиновника в ее личности. Чем это дело окончилось — неизвестно».

Как вам, читатель, нравится эта страница из «истории христианского милосердия»? Один из блестящих преподавателей Московской дух. академии вот-вот почти только что кончил пространное и изящно написанное рассуждение, проводящее сравнение между «языческою и христианскою любовью», как выражена первая в «Симпосионе» Платона и в 13-й гл. 1-го «Послания к Коринфянам ап. Павла»:

«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая, или кимвал звучащий.

Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто.

И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, — нет мне в том никакой пользы.

Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится.

Не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла.

Не радуется неправде, а сорадуется истине.

Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.

Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится».