Среди обманутых и обманувшихся

Мотив, из тысячи среди других, не пришедший в ленивую голову Л. Писарева. А ведь „угождение родителям“ — из числа „духовных заповедей“, — и посмотрите, как пухленькая рука пастора или ксендза треплет бледненькую щечку девочки, когда она, подавляя в себе „беса гордости и похоти“, ищет не по сердцу жениха, а безропотно соглашается выйти замуж за того, кто „батюшке с матушкой“ пришелся по вкусу. Мы приводим стихи столетней давности („Красный карбункул“ — в переводе Жуковского), чтобы показать, до какой степени разна мера любви к человеку: 1) у духовного судьи, ну хоть у того же Л. Писарева, у коего, и ему подобных, лежат в фактическом заведывании все исторические судьбы семьи и брака, и 2) у обыкновенного человека, поэта, гражданина; дабы из сравнения читатель мог беспристрастно увидеть, какие великие обещания для семьи содержатся в мысли и тенденции освободиться от аскетических Шейлоков и в желании, чтобы судили впредь о ней поэты и философы. Слушайте, слушайте — и следите за разницей голосов: как подробен осмотр обстоятельств поэтом и как проникновенен, нежен, человеколюбив его тон:

Слушайте ж! За день до свадьбы Мина с печалью заснула:
Вот, ей страшный, пророческий сон к полночи приснился:
Видит, будто куда-то одна идет по дороге;
Черный монах на дороге стоит и читает молитву.
„Честный отец, подари мне святой образок; я невеста!
Вынь мне: что вынешь — тому и со мной неминуемо сбыться“.
Долго, долго качал головою чернец; из мошонки
Горсть образочков достал он. „Сама выбирай“, — говорит ей.
Вот она вынула… что ж ей, подумайте, вынулось? Карта!
„Туз бубновый, не так ли? Плохо: ведь красный карбункул
Значит он… доля недобрая!“ — „Правда!“ — Мина сказала.
„Мой совет, — говорит ей чернец, — попытаться в другой раз!
Что? Семерка крестовая?“ — „Правда!“ — сказала, вздохнувши,
Мина. „Господь защити и помилуй тебя! Вынь, дружочек,
В третий раз; может быть, — лучше удастся! Что там? Червонный
Туз?.. Кровавое сердце!“ — „Ах, правда!“ — Мина сказала,
Карту из рук уронивши. „Послушай, отведай еще раз!
Что? Не туз ли винновый?“ — „Смотри, я не знаю!“ — „Он, точно!
Ах, невеста! черный заступ, заступ могильный!
Горе, горе! молися, дружок! он тебя закопает“.
Вот что, друзья, накануне свадьбы приснилося Мине.
Что ж, помогло предвещанье? Все ж Мина за Вальтера вышла.
Мина подумала, Мина сказала: „Как Богу угодно!
Семь крестов, да кровавое сердце! а после… что ж после?
Воля Господня! пусть черный мой заступ меня закопает!“
…Сначала было ей сносно; хоть Вальтер и часто
Пил и играл, и святыней ругался, и бедную мучил.
Но, случалось, что, тронутый горем ее и слезами,
Он утихал — и вот что однажды сказал он ей: „Слушай!
Я от игры откажусь и карты проклятые брошу!..
Но отстать от вина — и во сне не проси: не отстану!
Плачь и крушися, как хочешь; хоть с горя умри: не поможешь!“