Среди роз

Сердце ее неистово колотилось, ноги подкашивались. Тауэр… узников из Тауэра обычно отправляют на плаху… А сэр Невилл ушел за Тристаном. И унес письма. Теперь Тристану предъявят обвинения и…

Кэтрин! Наверное, она уже проснулась, плачет и ждет мать. Девочка голодна… Господи, если бы это было страшным сном! Что станет с ее малышкой, если они с Тристаном окажутся в Тауэре?

Женевьева пошатнулась. Один из стражников подхватил ее за локоть, но она отдернула руку и высоко подняла голову.

— Вы не могли бы… Не могли бы найти леди Эдвину, жену Джона, и поручить ее заботам мою дочь?

— Слушаюсь, миледи! — Один из стражников поклонился и отошел. По бесконечным коридорам Женевьеву вывели к черному ходу и Темзе. У причала ждала барка.

Женевьева услышала плеск воды о борта лодки, запрокинула голову и увидела небо, усеянное мириадами звезд. В вышине сияла полная луна. Смотреть на нее было легче, чем на воду. Весла опустили. Барка двинулась. Женевьева старалась ни о чем не думать, не упрекать себя, но не могла совладать со страхом. Что она натворила! Ей следовало сразу уничтожить письма! А теперь Тристана казнят… или Гай погибнет, а Тристана обвинят в убийстве. Тристан. Где он сейчас?

Тристан с холодным бешенством уставился на сэра Невилла, не сказав ни слова в свою защиту. Невилл застал Тристана у короля в тот момент, когда оба потягивали прекрасное бордо, уютно устроившись у камина.

— Как видите, ваше величество, — продолжал Невилл, обращаясь к Генриху, перед которым была разложена заготовленная для Иденби хартия, — эти письма — неопровержимое доказательство тому…

— Что мой отец и прочие родственники сражались за короля Эдуарда в битве при Тьюксберри, — пренебрежительно перебил его Тристан. Он указал королю письма. — Взгляните! Сейчас эрлу Уорику десять лет, а это почерк взрослого человека!

— Вздор! — фыркнул Невилл. — Письмо было написано под его диктовку!

— Ваше величество, если пожелаете проверить архивы, вы убедитесь, что это почерк Эдуарда Третьего.

Генрих оттолкнул письма и посмотрел на Невилла.

— Мне незачем рыться в ветхих бумагах, я повидал их слишком много. Это почерк Эдуарда. Пергамент старый, уже пожелтевший, только слепой может решить, что письма написаны недавно. Сэр Невилл, откуда они у вас?

— Их нашли у герцогини Иденби, ваше величество. У жены лорда де ла Тера, сторонницы Йорков.

Тристан похолодел. Женевьева! Гнев застилал ему глаза, Женевьева приехала в Бедфорд-Хит, соблазнила его, нашептывала ему слова любви. Он уступил, это было уже не раз, попал в ее ловушку, стал жертвой ее чар… и очутился в аду.

Она снова предала его! Сколько раз Женевьева лгала ему, завладевая его сердцем, душой и рассудком, заставляя поверить ей! Тристан был готов на все, опьяненный ее сладким ароматом…

Нестерпимая боль пронзила сердце Тристана. Но перед Невиллом он не имел права дрогнуть. Женевьева — его жена. Вражда между ними никого не касается. К тому же она мать Кэтрин… нет, Невилл ничего не заподозрит!

— Где моя жена?

— Ее везут в Тауэр.

— Такого приказа я не давал, — сказал Генрих.

— Ваше величество, она изменница!

— Ваше величество, я хотел бы во всем разобраться сам. И наказать виновных, — поклонился Тристан.

Генрих вздохнул:

— Ты спешишь с выводами.

— Нет, — с горечью возразил Тристан. — Она опять предала меня, и это мое дело. Прошу вашего позволения увезти ее из дворца. Наше дело завершено. Жену я буду держать в башне замка.

Король кивнул, и Тристан покинул комнату.

* * *

— О Господи! — вырвалось у Женевьевы, когда над ней нависли Ворота изменников, точно челюсти смерти. Она невольно задрожала.

Констебль ждал их у причала, сваи которого обросли мхом. Сердце Женевьевы упало, она боялась, что вот-вот лишится чувств.

— Ни с места! — послышалось сзади. Она обернулась в раскачивающейся барке. К причалу приближалась еще одна лодка, где во весь рост, в развевающемся плаще стоял Тристан. Боже милостивый, он не был закован в кандалы и держал в руке какие-то бумаги, которые и подал констеблю, когда барка пристала.

— Эта леди не узница Тауэра — она принадлежит мне.

Увидев на бумаге подпись короля, констебль кивнул. Один из стражников протянул Женевьеве руку, помогая выйти из лодки.

— Мадам. — Тристан кивнул, указав на скамью в своей лодке. Перешагнув в нее, Женевьева споткнулась, и он поддержал ее, но так, что чуть не вывернул ей руку. Превозмогая боль, она села.

В зловещей тишине лодочник оттолкнулся от причала, Ворота изменников остались позади. Налетел ветер, и Женевьева вновь услышала плеск воды. Ей хотелось заговорить, обнять Тристана, рассказать о том, какой ужас она пережила, и объяснить, как рада, что он не пострадал. Но во рту пересохло, а Тристан казался совсем чужим человеком. Страх снова охватил Женевьеву.

— Тристан… — наконец выговорила она. Он наклонился и больно сдавил пальцами ее подбородок.

— Не сейчас, мадам. Я выслушаю вас позднее.

Больше она не пыталась заговорить — до тех пор пока лодка не пристала к берегу, откуда длинная аллея вела к дворцу. В комнате встревоженная Эдвина укачивала Кэтрин в колыбели.